Чем это кончиться может и как еще выплывет правда. Я бы сравнил их с собаками, что перед кухней обычно Целою сворой торчат, авось благодетель их, повар, Вспомнит о них благосклонно и несколько косточек бросит. Братья собачья заметила как-то, что их сотоварищ Мяса вареного целый кусище у повара выкрал, Но оказался не столь расторопным, — и хвост ему все же Повар ошпарил. Успел он, однако, с добычей роскошной В своре своей замешаться. Пришли в умиленье собаки: «Видите, повар особенно как-то к нему расположен. Вот ведь каким угостил его завтраком!» Тот им ответил: «Судите глупо. Вы можете спереди мной восхищаться,— Видеть, конечно, приятно вам столь аппетитное мясо. Но полюбуйтесь-ка задом моим, — и, пожалуй, счастливцем Не назовете меня». Они посмотрели — и что же? Зад его страшно обварен был, волосы повыпадали, Кожа вспузырилась, сморщилась — и ужаснулись собаки. Больше никто не стремился на кухню. Покинув собрата, Все разбежались они… Государь! Это притча о жадных. Стоит им в случай попасть — от друзей им не будет отбою. В рот им часами готовы смотреть: ведь во рту у них мясо! Кто не захочет подладиться к ним, тот поплатится многим. Все их должны восхвалять за любой самый скверный поступок, Их укрепляя в противозаконности. Так поступают Те, кто не думает о результатах. Подобные типы Часто кончают плачевно, — с позором лишаются власти. Больше никто их не терпит, и тут отпадает с их шкуры Волос за волосом, то есть их прежние все подхалимы: Мал и велик отпадают от них, — и теперь они голы. Так своего же собрата покинула свора собачья, Чуть увидала увечье на задней его половине… О государь, согласитесь: о Рейнеке-лисе не может Быть разговоров подобных. Друзья меня не устыдятся. Милости вашей я так благодарен, и если бы только Знать вашу волю всегда, я бы следовал ей неуклонно». «Лишние речи, — заметил король, — бесполезны, пожалуй, Я вас внимательно выслушал, — суть вашей мысли ясна мне. Вас, благородный барон, мне видеть угодно, как прежде, В тайном совете. Вменяю в обязанность вам посещенье Всех заседаний. Я полностью вам возвращаю отныне Власть и почет и надеюсь на полное вас оправданье. Выправить много вам нужно. Без вас при дворе обходиться Я не могу. Если б ум с добродетелью вы сочетали, Кто бы тогда превзошел вас, кто бы так тонко, так мудро Путь указал нам советом? А жалоб на вас не намерен Даже и слушать я впредь. За меня выступайте с речами, Действуйте всюду, где надо, как канцлер всего государства. Вам и печать моя будет теперь вручена — и отныне Все, что решите, и все, что подпишете, то и свершится…» Так вот, вполне по заслугам, как видите, Рейнеке снова В милость и в силу вошел, и для всех обязательны стали Каждый совет и приказ его, будь то полезно иль вредно. Лис в благодарностях тут же рассыпался: «Мой повелитель! Чем заслужил я такую высокую честь? Но об этом, Верьте мне, я не забуду, покуда я мыслить способен…» Тут не мешает нам вкратце кой-что рассказать и о волке. Он, побежденный, израненный тяжко, лежал на арене. С ним находились жена и друзья его, Гинце и Браун (Кот и медведь), вся родня, и все чада, и все домочадцы. С плачем они положили его на носилки, обильно Сеном устлав предварительно их, чтоб несчастного волка Меньше знобило, и унесли. Осмотрели раненья,— Их двадцать шесть насчитали. Явилось тут много хирургов,— Перевязали беднягу и дали целебные капли. Отнялись все его члены. Хирурги особое зелье Втерли в уши ему — и чиханьем передним и задним Он разразился. Родных утешая, сказали хирурги: «Мази, компрессы, купанье, — мы сделаем все, что мы в силах». Был он врачами уложен в постель, но уснул не надолго,— В темном смятенье проснулся, подавленный: стыд и страданья Страшно его угнетали, и всхлипывал он безутешно. Преданно, грустно ходила Гирмунда за мужем, все время Думая о столь великой беде. Невзгод предстояло ей много. Жалко ей было себя, и детей, и друзей, и так тяжко Видеть страдания мужа. Нет, он недолго протянет! Он уже явно бесился от боли. Исход был печальный… Рейнеке всем происшедшим был очень доволен. С друзьями Он оживленно о чем-то болтал, упиваясь их лестью, И в превосходном ушел настроенье. Король благосклонный Дал конвоиров ему и любезно сказал на прощанье: «Жду вас как можно скорей». Тут Рейнеке стал на колени: «Вам благодарность моя, государь мой, моей королеве, Вашим придворным, всем вам, господа! Да хранит вас всевышний, О государь мой, для славы великой! Я следовать счастлив Предначертаниям вашим. Я благоговею пред вами. Все же сейчас я намерен был — с вашего соизволенья — Дом свой проведать, жену и детей: успокоить их надо».
