– Думаете, в России все возможно?.. И закапывание в снег?.. И льдом обложили?.. И эта мифическая внучка?.. – с сомнением покачал головой Тилле, вопросительно-серьезно глядя на меня.
– Внучка – тоже часть России, в которой, как вы говорите, все возможно, – ответил я ему, слыша из-за двери колотушку и призывное сопение Малого.
Мы пошли вниз. На прощание Малой долго жал, мял и тряс мою руку, благодарил за помощь и попросил номер телефона:
– Как только бабки возьму – сразу к тебе. Дело откроем. Или лучше в банк положить на проценты?..
– Лучше пополам: и в банк положить и дело открыть, – осторожно отвечаю я, видя, что лицо Малого опять наливается кровью, а сопенье и свист усиливаются.
Он говорит:
– Хорошая мысль. Вот веселуха пошла бы… – На миг он расцветает, но тут же гаснет: – Пока ждать надо. До суда. А там лишь бы наши скоты в сапогах не украли, с них станет прямо со счета украсть, когда Страсбург в Москву капусту перечислит…
– Почему Страсбург?.. Тебе же не Страсбург, а Россия платить должна?.. Вот она тебе прямо в Москве и заплатит…
– Ага, кувалдой по башке!.. Держи карман шире!.. Нет. Надо счет в Швейцарии открыть, туда пусть перечисляют.
– Тоже верно. И деньги чистые, и налогам не подлежат, – поддержал я его, на что он с жаром пообещал ввести меня в полную долю, как только деньги прибудут на счет и если скоты в сапогах их не стырят. Мы расстались добрыми друзьями.
Часть третья
Лето
Татары достали
Дорогой друг! Кроме того, что лето пришло, ничего отрадного сообщить не могу. Да и что за лето это?.. Темно и прохладно, как белой ночью. Телевизора тоже пока нет. Приходится от бестелевизорья книжки читать. А книжек у меня – кот наплакал: справочник по психиатрии и брошюрка «История народонаселения в Китае». Решил вчера на ночь про Китай почитать. И много нового узнал. Суди сам.
Китайцы – народ древний. Выдумали все, что на свете есть: бумагу, порох, фарфор, календарь, компас, керамику, чай, шелк, ружье, пушку, картографию, плавильную печь, манты, графику, амальгаму, сковороду, ксилографию, ксилофон, терракоту, зеркало, домино… Теперь уже две тысячи лет отдыхают. Курят больше всех в мире. Все о велосипедах мечтают. Едят все, что о четырех ногах, кроме стола. Воробьев извели (нетрудно было: каждый китаез по воробью съел – и готово). Ласточкины гнезда изжарены, уток давно нет – все «по-пекински» улетели. Без воробьев и ласточек насекомые развелись – их тоже в сковородку: чего протеин почем зря летает, добру пропадать!.. Кошка мяукает – давай и ее сюда, чтоб зря не мяукала. Собаку видят – сковородку на огонь. Червей как спагетти на палочки наматывают, а тараканов сырыми глотают, чтоб пользы больше было. Словом, сметливый народ, не теряется.
Но главная проблема китайцев не прожорливость, а великая похоть. День и ночь, как кролики, трахаются всей страной. И давно этим занимаются, за три тысячи лет до нашей эры начали. Поэтому и народу столько настрогали, хотя могли бы из патриотических соображений на минет перейти… Минет наверняка тоже они выдумали, хотя Тур Хейердал и утверждает, что египтяне. В любом случае минет – одно из первых завоеваний человека разумного. Звери до этого своим неразвитым мозгом не додумались (только павианы небезопасные попытки делают, не понимая, куда во время акта клыки девать). Онанизм – это пожалуйста, от кита до кузнечика все шустрят. А минет – нет, сложно, мозга не хватает. Вообще, по большому счету, с минета и следовало бы человеческую цивилизацию отсчитывать (к примеру, XII век до минета, или IV век после минета). Человек человеку бескорыстно добро делает – это ли не христианство в действии?.. Конечно, точную дату отсчета – день первородного (перворотного) орала – трудно установить, ну да ученые на что?.. Им все равно делать нечего, пусть покопаются в окаменелостях, поищут отпечатки языка или сперму в лаве, определят, правил ли Хамамон Великий в VIII в. до м. или в VII.
Китайцы не только сметливы, но и практичны. Например, проблема: что с растущим народонаселением делать?.. А очень просто. Раньше как было?.. Родилась девочка – в болото ее или к свиньям на корм. А теперь китайские ученые протестовать начали: зачем на свиней такое ценное биосырье тратить, не лучше ли его более рачительно употребить? Но как?.. В бордель младенца не продашь: любителей мало, а возни много. А на органы, на запчасти пустить?.. Продаем же требуху казненных – почему бы и младенцев женского пола тоже не разымать и не продавать?.. «Все есть ничто. Ничто есть все», – сказал Лао-цзы, поэтому и думать не о чем. Весь этот доходный бизнес мудрый Дэн Сяопин придумал. А ему в свое время большой друг всех толмачей, сам Пол Пот подсказал, у них там большой опыт наработан был. Пол Пот еще советовал внутренности прямо у живых вырезать – продукт свежее будет. Но мудрый Дэн не согласился – гуманизма мало, Лао-цзы не позволяет. И пошло-поехало: людей в Китае много, а пользы от них мало, поэтому в день не менее сотни человек казнить. Не успеют в затылок пулю всадить – а врачи уже бегут, тепленького выпотрошить. Китайцы теперь ни за что смертную казнь не отменят. Еще бы – кто такую статью дохода добровольно сдаст?.. Им вообще это дело на большой конвейер поставить надо и сразу две партзадачи решить (народу меньше, мошна толще).
Вот, если не веришь – считай сам, только большой калькулятор возьми, малый таких цифр не осиливает. С одной тушки китайца получаем: почки – тридцать тысяч долларов, печень – двадцать тысяч. Сердце маленькое, много не возьмешь – десять тысяч максимум. Легкие тоже легкие, мало весят, но хорошо приживаются – двенадцать тысяч за пару. Глазные яблоки по штуке пустить можно (правда, плохо, что у китайцев век нет – бог сэкономил сто пудов биомассы). И всякую мелочь оптом за пять штук: роговицу, сухожилия, мускулы (кроме полового члена, он для белых мал, а у черных своих в достатке). В итоге что-то около восьмидесяти тысяч долларов с особи натикивает.
Параллельно надо основательно пересмотреть Уголовный кодекс, за все преступления смертную казнь назначить и в месяц казнить, предположим, не сотню, а тысячу. Что получается?.. 80 000 долларов умножить на 1 000 человек – что-то уж очень много в месяц набегает, сам считай, я с нулями не в ладах. Да денег столько соберется, что свободно еще одну Великую Стену поставить можно, вдоль нее Великий Ров вырыть, а потом закопать туда лишние рты. Много легче жить станет. И воробьи прилетят, и ласточки вернутся. И Госсовет рад, и мошна полна. И больные во всем мире улыбаются: китайскую требуху привезли, дешево дают, можно даже впрок запастись ушами или селезенкой.
Лежу и радуюсь: как хорошо, что я не китаец, что рожден не по ту, а по сю сторону Великой стены, что я не приговорен в Поднебесной к смертной казни и что меня, живого, не потрошат на органы косоглазые живодеры этой Подземельной империи!.. Чем не повод для оптимизма и позитива?..
Словом, народ древний, бывалый, тертый. У них, кроме минета и фарфора, и поэзия первая была: «Земля – желток, облака – белок, скорлупа – небо». Или: «Упала капля. Вздрогнула ветка. Прошли века». А где поэзия – там и сумасшедшие поэты. В VIII веке до м. император Понг-Пинг как-то услышал стихи лирика Ли Бо и тут же подарил ему пятьдесят ослов с золотом. Другой бы дом купил и жил бы себе припеваючи. А что делает этот лирик-хмырик?.. Отъезжает от столицы, разбивает лагерь, накрывает стол и начинает угощать всех встречных-поперечных, а потом, когда все съедено-выпито, от нечего делать выплывает по ночам в лодке на середину реки и любуется лунным отражением. Один раз пытается обнять его – и тонет… Такая неувязка мечты и реала с поэтами часто бывает, сам знаешь лучше меня. Так и утонул Ли Бо, но одна сказка от него все же до нас дошла. Оцени по достоинству доминетный пессимизм.
Собрались как-то гадкий утенок, черная овца, мокрая курица и белая ворона. Сидят. Нахохлились. Скучно, холодно, противно в Поднебесной. Жрать нечего, никуда не пускают, отовсюду гонят, дома нет – родня прокляла выродков. Сидят под плакучей ивой и думают, чем бы заняться. Раз мир к нам так враждебен, будем вместе кучковаться. Белая ворона стала на кражи подбивать: «Золото свистнем, дворец купим, жить там будем!» Черная овца смеется: «Тебя, дуру, сейчас же первую псы схватят!» «Почему меня? – гоношится белая ворона. – Все вороны крадут». «Но все они черные, а ты – белая! С тебя и начнут. Я-то знаю, сама такая. Как на плов ловить – так черненьких, их поймать легче…» – пригорюнилась черная овца, заплакала.
Тут заспорили мокрая курица и гадкий утенок, как от голодной смерти спастись. Дура-курица
