не знал –?в негодованьи. Мой крик ответный пал на дно тюрьмы. Бессильно смел дождусь зари потемной; когда в тюрьму приходят сны из тьмы, – на них проникну –?я –?во двор тюремный. Солдата спящего перешагнув извне, за- мок взломав штыком его винтовки, ее найду в углу в предсмертном сне, и будут в мгле сердца от муки ковки... Мне ль обмануть словами пытки страх! И поклонясь ее слезам, страданьям, глухим часам, в предутренних потьмах от стражи скроюсь в гулких нишах зданья. Прокравшись лестницей и стену мино- вав, лицо горящее я в мох сырой зарою и, до зари без стона пролежав, пойду услышать стон ее с зарею.
92
3
Заплетены два ивовые ложа. В виду по- лей, туманных синевой, мы отдохнем в тени березы лежа и будем слушать шум ее глухой. Бог с красным факелом пройдет спо- койно мимо, и факел искры бросит в глубь небес, и чаша неба, пламенем палима, прольет покой задумчивый на лес. Сны прозвучат прибоем дальним моря – – в них тайна Божия и Божия гроза, и далеко заплаканное горе уйдет от нас, закрыв полой глаза.
93
4
Как ни живите, как, живя, ни верьте –?он близок –?Миг: с ним не борись, не спорь. Она больна, она боится смерти, в толпе прощальных побледневших зорь. Мне говорит: «Пусть жить я не умею, я не хочу –?мне рано умирать! Ты видишь, косы гибкие, как змеи: их жутко гладить, страшно заплетать. Глаза от слез еще не потухали, не вовсе губы высохли –?взгляни! Меня любить еще не перес- тали, манить еще не уставали дни... «Моя рубашка к телу прилипает, и го- лове покоя ночью нет, и даже сон не отдых вызывает, но, целый день гнетущий память, бред. «Возьми меня в тенистый сад шумливый, на зыбкие открытые холмы... Ты помнишь день, наш первый день счастливый, в который там вдвоем сидели мы? Часов счастливых больше не нарушу. Мы спрячем дом в саду в листву, и будут возле яблоки и груши, соз- ревши, падать тяжко на траву. Крылечко до- ма я сама украшу: два молодых прозрачных деревца я посажу под дверь простую нашу, у самого открытого крыльца. Пускай сквозь них лучи к нам проникают на стол, на пол ложатся, на цветы; пускай весной в них птицы не смолкают, и расцветают липкие листы. Я буду шить и будешь ты работать, чтобы друг друга видеть каждый миг, чтобы в молчаньи мелкие заботы и радость их ты наконец постиг. «Сядь ближе, тут, скажи, ты помнишь, было: воздержанный от поцелуев час, я вечером как девочка шалила, и было так светло тогда для нас? Ты помнишь, я украдкой позвонила; ты дверь открыл и не нашел меня...Беспеч- ным смехом я тебя смутила, в свой прежний мир, такой родной, маня... «Да... А теперь я не встаю с постели; как будто ночи резвые одни, как в сказке страшной, вдруг окаменели. По серым окнам я считаю дни. Что! это –?смерть?! Скажи... тебя не выдам... Я жить хочу! Для жизни... для людей. Верни мне жизнь своим веселым видом, улыбкою приветливой своей!..» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Что мне сказать? Слов мысли не находят. Она бледна, и смерть ее страшит. Не сами люди в эту жизнь приходят и сходят в мир, от глаз который скрыт. Как до сих пор все люди не привыкли, что
