ярилин тот же пал и пыл, но тяжестью времен смягченный. Строй стройных юношей и дев, лавровенчающих трибунов. Войны ручной орел и лев, мир –?псалмопевческие струны. Столп солнцем позлащенный дня, венки, плащей крыленье, лики и перед ликами огня припевов ладующих клики. О, возвращенный рай, о, плат небес, спустившихся на землю, о, ветхий род, опять крылат... Я вижу, слышу... внемли! внемли!
6
Тепло на печке ест известку, растет темнеет и молчит. К его прислушиваюсь росту и ущерблению свечи. Свечи –?моей! сей! перстной!–?жизни: дохнуть –?и залетейский сон приускорен, из ночи брызнет: лeт света летой окружен. Но не дышу, длю тайну, мыслю, спешу представить жизнь, и вот – сей памятник! слова и числа! пред взором мысленным встает. Небесной лирности послушен, – писаний древности семь струн! – будя перстом их строй воздушный, искал ответный в перстном строй. Мне мне был дан дар слов прелестный, яд мысленный словесных жал. Покорен лирности небесной, я древность-только-отражал. Мой дух тому тысячелетья в навершии дышал веков. И должен будущим воспеть я сей пир стихий, сей круг венков.
январь 1937
216
В нави зрети
Резец, кисть, лира –?лавр убогий молвы, венчающий творца – бессмертные в вас жили боги, и в этот смертный век конца. От потопления словами, угроз костром, крестом, мечем они спасались здесь меж вами, над герметическим ключем. И вот, теперь, когда мы голы, монашеский отбросив жгут,– дохристианские глаголы питают снова нас и жгут. Как долго, мерясь общей мерой, вселенским счастьем в и вне,– мы распылялись глиной серой, превращены в толпу теней. Но лебединость лир, чьи выи гнет сладко мудрость –?глубина, нам сохранила вековыя невысловимых имена. И мрамор белизной высокой, белей, чем горний снежный пик, неликих сохранил безокий столь близкий –?боговидный лик. И вновь медовостию вечной от смертной скорби спасены, в венок мы Дедов бесконечный, в соцветье предков вплетены. Свидетель жизни иссяканья к застывшей цепи форм привык. Лиц опрометного избранья невероятен нам язык. Лишь древний видел расчлененье в живом причины всех начал и перемены воплощенья единым тайно нарекал. Но паки оборотень духов –
