Она больна, она боится смерти, любимая, прекрасная Эгорь. Мне говорит: «Пусть жить я не умею, я не хочу, – – мне страшно умирать! Ты ви- дишь, косы гладкие, как змеи: их жутко гладить, страшно за- плетать. Глаза от слез еще не потухали, не вовсе губы высохли – взгляни! Меня любить еще не пе- рестали, манить еще не уставали дни... «Моя рубашка к телу прили- пает, и нет покоя ночью голове, а если сон случайно навещает, он не дает успокоенья мне. «Возьми меня в тенистый сад шумливый, где созревают тяжкие плоды... Ты помнишь день, ты пом- нишь день счастливый, в который там вдвоем сидели мы? Часов счастливых больше не нарушу. Мы дом построем в том глухом саду, и будут в нем зреть яб- локи и груши, созревши падать тяжко на траву. Крылечко дома я сама украшу: три молодых прозрачных деревца я посажу под дверь простую нашу, у са- мого открытого крыльца. Пу- скай сквозь них лучи к нам проникают, на стол, на пол ло- жатся, на цветы; пускай весной в них птицы не смолкают и расцветают липкие листы. Я буду шить и будешь ты работать, чтобы друг друга видеть каж- дый миг, чтобы в молчаньи мел- кие заботы и радость их ты на- конец постиг. «Сядь ближе, тут. Скажи, ты помнишь?–?было: воздержанный от поцелуев час, я вечером как девочка шалила, и было так светло тогда для нас? Ты пом- нишь, я украдкой позвонила –?ты дверь открыл и не нашел меня... Беспечным смехом я тебя смутила и заразила смехом я тебя... «Да... А теперь я не встаю с постели; как будто ночи резвые мои, не двигаясь, застыв, окаменели. По серым окнам я считаю дни. Что! это –?смерть?! Скажи! тебя не выдам... Я жить хочу! Для жиз- ни... для людей. Верни мне жизнь своим веселым видом, улыбкою приветливой своей!..» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Что мне сказать? Слов мысли не находят. Она бледна, и смерть ее страшит. Не сами люди в эту жизнь приходят и сходят в мир, от глаз который скрыт. Как до сих пор все люди не привыкли, что ведь не вечны до- мики в садах, и дни влюблен- ные –?они так часто никли и, рассыпаясь, обращались в прах –, что в жизни нет и не бывало вещи, не знающей начала и кон- ца; что ни один великий или вещий не избежал прощального венца. Пора бы знать и вспоминать об этом не только за день, за день или миг, но приучить к вопросам и ответам свой роб- кий ум и дерзкий свой язык... Я убедился: нет такого слова... Есть близкое, туманное: любить. Его бессилье мне уже не ново. Нельзя сказать –?нельзя не говорить. Оно звучало мне как песня пес- ней, как зов трубы, гремящий над Землей. Что может быть прекрасней и чудесней минуты в жизни вспыхнувшей такой! Вся стройная, как белый ствол березы; вся тихая, как вечером
