НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ...

5. Отношения русского народа с западноевропейскими народами

В начале 17-го века, после Великой Смуты и великорусской Народной революции, в Московском государстве началось становление великорусского народного самосознания, как самосознания идеалистического, то есть такого, в котором мировоззренческий идеал общественного устройства стал определять общественное бытиё, само общественное устройство. В этом коренном изменении характера диалектического взаимодействия общественного сознания и бытия проявилось сущностное отличие народного общества от народнического общества, в котором природное бытиё определяло представления государственной власти о наиболее целесообразном устройстве народнических общественных отношений. Чтобы осознать всю глубину значения этого переворота в истории общественного развития человечества вообще и русского этноса в частности, надо вернуться к истокам философского мировоззренческого идеализма.

В цивилизациях Древнего Египта, Древней Греции и Древней Индии на высшей ступени развития языческих народнических отношений зародилось отвлечённое философское познание, которое поставило вопрос о тождестве мышления и бытия. Но только Сократ в Афинах впервые сделал ясные выводы о том, что определённым образом упорядоченное разумом мышление о наиболее целесообразном человеческом поведении изменяет проникающегося таким мышлением человека, начинает определять связанное с ним бытиё, в том числе и в государственных отношениях. А ученик Сократа философ Платон распространил данные выводы на общественные отношения. Платон разработал учение о том, что идеальный миропорядок, каким его может представить и выстроить философское мышление, способен и должен определять порядок общественных отношений и устройство общественных связей и обязанностей членов общества. Если до Сократа в философии господствовали течения, в которых бытиё определяло сознание, то после него стали набирать влияние философы, которые искали способы выводить страны и общества языческого строя из состояния духовного, религиозного кризиса на основе представлений, что сознание определяет бытиё.

В действительности положения “сознание определяет бытиё” и “бытиё определяет сознание” имеют смысл лишь тогда, когда подразумевается диалектическое противоборство определяющего и определяемого, при котором определяющее задаёт направление развития от простого к сложному. Что следует понимать под положением “сознание определяет бытиё”? То, что изменяемое сознанием бытиё в свою очередь само воздействует на сознание, подправляя его в сторону усложнения, но это воздействие бытия на сознание оказывается вторичным, производным от самого сознания. Усложнённое же сознание усложняет и бытиё, которое обратной связью опять воздействует на сознание, переводя его на следующий уровень усложнения. И так далее. При этом сознание всё время остаётся центром управления бытиём. А в исторические эпохи зарождения государств и народностей, когда “бытиё определяло сознание”, определяемое бытиём сознание воздействовало и на само бытиё, однако это воздействие являлось вторичным, производным от бытия, обусловленным развивающейся обратной связью, необходимой для развития социальных народнических государственных и общественных отношений.

Народническое общество в своей сущности было материалистическим, ещё не разорвавшим «пуповину» составляющих его членов с их природным, животным происхождением. Родоплеменное бытиё в нём определяло коллективное и индивидуальное сознание. Это и делало народность неустойчивой в своём существовании без постоянного насилия государственной власти над традициями родоплеменной общественной власти, без стремления государственной власти расшатать устои родоплеменной общественной власти. Однако расшатывание устоев родоплеменной общественной власти подрывало способность государственной власти определять коллективное и индивидуальное сознание народности, подчинять инстинкты индивидуального самосохранения архетипическим инстинктам родоплеменного самосохранения, то есть подчинять индивидуальное сознание общественному бытию, общественно- производственным связям и отношениям. Кризис народнического общества, который не удавалось преодолеть государственной власти языческого строя, был кризисом господства природного бытия над индивидуальным сознанием большинства членов народности. Это был кризис господства архетипических бессознательных побуждений к разделению общественных обязанностей над достигшим определённого уровня развития индивидуальным разумом, который стал рассматривать мир с точки зрения безродного эгоизма и эгоцентризма, видеть в мире только средство для удовлетворения плотских инстинктов потребления. Проблема усугублялась тем, что у человека с распадающимся, ущербным архетипическим умозрением и определённым развитием разума индивидуальное потребление становилось болезнью, с помощью разума приобретало самые изощрённые и извращённые проявления. Это вынуждало мыслителей, социальных философов поставить вопрос о способах выхода из такого гибельного для общественных и государственных отношений устремления человека к безмерному индивидуальному потреблению посредством поворота к идеализму. То есть поворота к такому положению дел, при котором само государствообразующее мышление стало бы определять общественное бытиё, поддерживать архетипическое общественное бессознательное умозрение посредством разрыва непосредственной связи человека с его индивидуальной биологической сущностью, разрыва зависимости разума от индивидуальных инстинктов потребления. Следствием было то, что у индоевропейской расы появились архетипические религиозные учения о человеке, как существе, состоящем из разума, души и плоти. Имеющая божественное происхождение душа принадлежит идеальному царству света, а плоть имеет материальное происхождение, и для спасения человека в боге, в самодовлеющей воле бога необходимо, чтобы душа посредством разума управляла плотью, навязала плоти аскетизм в поведении, в отношении к окружающему миру.

На основаниях развития идеалистической философии в античном мире происходили поиски мировоззрения, способного заменить народническое материалистическое, языческое мировоззрение, а так же поиски отвечающей целям философского идеализма религиозной мифологии, способной заменить народническую языческую мифологию. И лишь тогда внимание мыслителей эллинистического мира привлекло историческое развитие евреев Палестины на основе следования учению о едином боге, который создал мир и человека, а потому, как демиург, требует подчинения языческих родоплеменных отношений неязыческим общественным отношениям. Именно опыт становления еврейского народа оказался первым и очень наглядным примером успеха идеалистического способа управления общественным развитием, когда библейское сознание определило историческое бытиё еврейских племён, с течением времени превращая их в идеалистический народ. Мифология исторического становления еврейских племён в избранный богом народ, переработанная с помощью идеалистических философских мировоззрений древних греков эпохи имперского эллинизма, и легла в основу принципиально нового религиозного мировоззрения Римской империи, которым стало христианство.

Однако идеалистическое мировоззрение не побеждает языческое умозрение без постепенного накопления своего влияния на духовный строй жизни народнического общества, в котором бытиё определяет сознание. Как раз это показывала библейская история евреев, народные отношения у которых стали складываться лишь после вавилонского пленения. Идеалистическое мировоззрение побеждает, когда количественное накопление его влияния подготавливает народную революцию, скачкообразный переход в новое состояние общественного бытия, в новое состояние общественных социальных отношений. И материальные условия жизни, которые сложились накануне народной революции и воздействовали на сознание народности, заставляли духовных руководителей народных революций подправлять идеалистическое мировоззрение для соответствия этим условиям жизни, то есть предреволюционному бытию. Таким образом, само народническое бытиё накануне народной революции, подправив монотеистическое мировоззрение, определяло мышление послереволюционного народного