ткани. Слизистые век, губ, ногти… Везде одна и та же картина.
— Но ты же сказал, что на теле нет ран или других повреждений.
— Вот именно. Мне кажется, что убийца выкачал из него литр или два крови. Следов от недавних уколов так много, что невозможно определить, куда именно была сделана смертельная инъекция. Но среди них может также быть след от совсем другого укола. Сделанного с целью забора крови.
— Сделанного при жизни?
— Ну разумеется. У трупа кровь не возьмешь.
Анаис сделала пометку:
— Что-нибудь еще?
— Шрамы от старых ран. По большей части незалеченные порезы. Кроме того, рентген показал множественные переломы костей, причем давние, явно детские. Как и я говорил, этот парень — бомж. Мальчишка из неблагополучной семьи. В детстве его колотили, а кончил он совсем плохо.
Анаис вспомнила изможденное тощее тело в татуировках. Да, судмедэксперт прав. Его гипотезу подтверждал и другой факт. Никаких заявлений об исчезновении человека, подходящего под описание жертвы, не поступало. Или парень приехал из других мест, или никто его не хватился…
— Какие-нибудь еще признаки в пользу этого предположения есть?
— Масса. Во-первых, он был грязен до невероятия.
— Это ты мне еще на месте говорил.
— Я имею в виду хроническую, въевшуюся грязь. Чтобы его отмыть, понадобились чистящие средства. Руки в ссадинах. Кожа на лице покрасневшая, что свидетельствует о жизни под открытым небом. Следы укусов блох. Я уже не говорю про вшей, в том числе лобковых. Труп еще и в морге шевелился.
Анаис не оценила юмор Лонго. Ей представилось, как этот пятидесятилетний, всегда невозмутимый седой человек с диктофоном в руке расхаживает вокруг распростертого на столе для вскрытий тела, озаренного беспощадным светом хирургических ламп. Лонго всегда оставался для нее загадкой.
— По поводу внутренних органов, — снова заговорил он. — Та же история. Печень на грани цирроза. Для парня его лет — катастрофа.
— Значит, он еще и пил?
— Лично я думаю, что это скорее следствие гепатита С. Точнее буду знать, когда придут результаты анализов. Но я убежден, что у него отыщется еще целый букет заболеваний. До сорока ему по-любому было не дотянуть.
Анаис уже мысленно прикидывала портрет возможного убийцы. Убийца клошаров. Психопат, возомнивший, что он вправе убирать лишних людей. Она почувствовала, как по спине побежали мурашки. Впрочем, не забегает ли она вперед? Пока нет никаких доказательств того, что перед ними серийный убийца. Но лично у нее не было никаких сомнений. Если Минотавр — первая жертва, вряд ли она будет последней.
— Следы сексуального насилия?
— Отсутствуют. Спермы не обнаружено. Анальное отверстие не травмировано.
— А есть что-нибудь о последних часах его жизни?
— Ну, мы знаем, что он ел. Крабовые палочки. Лапшу с курицей. Что-то из «Макдоналдса». В общем, всякую дрянь. Наверняка питался из помойки. Одно мы установили точно: его последний ужин сопровождался обильными возлияниями. Уровень алкоголя в крови составил две целых четыре десятых промилле. Это значит, что перед тем, как всадить себе смертельный укол, он лыка не вязал.
Анаис попыталась вообразить себе, как двое — убийца и его жертва — сидят и закусывают, запивая еду пивом. После трапезы молодого парня ждало кое-что посерьезнее — доза героина.
— А про убийцу что ты можешь мне сказать?
— Немного. Тело он не увечил. Довольствовался тем, что нацепил ему на черепушку эту кошмарную бычью голову. На мой взгляд, он человек хладнокровный. Привыкший действовать методически. Во всяком случае, он осуществляет свои бредовые замыслы с прилежанием и последовательностью.
— Почему «методически»?
— Я заметил одну деталь. На крыльях носа, в уголках губ, над правой ключицей и с обеих сторон от пупка на теле имеются крошечные дырочки.
— И что же это за дырочки?
— Это следы пирсинга. Убийца извлек все побрякушки. Не знаю, почему он это сделал, но, очевидно, не желал, чтобы на теле жертвы оставались металлические предметы. Говорю же тебе: психопат. Холодный как змея.
— Как, по-твоему, произошло убийство?
— Ты что, забыла правило? «Судмедэксперт не имеет права высказывать гипотезы».
Она вздохнула. Лонго явно не терпелось высказаться.
— Слушай, не изображай примадонну, а?
Врач набрал в грудь побольше воздуха и начал:
— Я бы сказал, что преступление было совершено позавчера. Убийца подцепил паренька ближе к вечеру. Либо знал, где его искать, либо просто приклеился к первому попавшемуся. Может, в забегаловке, может, на попойке, может, в сквоте, а то и вовсе прямо на улице. Но он точно знал, что жертва — наркоман. Поманил его сказочной дозой. Отвел в уголок и наполнил шприц. Сразу перед этим — или сразу после этого — откачал у него сколько-то крови. Скорее всего, до укола, иначе гемоглобин напитался бы героином. Впрочем, мы все равно понятия не имеем, для чего ему понадобилась эта кровь…
Анаис мысленно отметила еще одно обстоятельство дела. Жертва знала убийцу. Ни один нарк, даже в самой страшной ломке, не даст себя колоть незнакомцу. Минотавр доверял своему палачу.
Вторая важная деталь. Денег за дозу с него не взяли. Просто потому, что у жертвы не было возможности платить 150 евро за грамм героина.
— Спасибо, Мишель. Когда я получу отчет?
— Завтра утром.
— Что-о?
— Сегодня воскресенье. Я всю ночь провозился с этим жмуриком. Так что, если ты не против, я хотел бы купить круассанов к завтраку своим мальчишкам.
Анаис смотрела на сшитое из кусочков лицо жертвы. Она проведет воскресенье с этим типом, словно явившимся из фильма ужасов. Будет опрашивать нищих попрошаек и наркодилеров. К глазам подступили слезы.
— Пришли мне фотографии трупа.
— А с головой что делать?
— С какой головой?
— С бычьей. Ее куда девать?
— Составь на нее отдельный отчет. Опиши, каким именно способом убийца ее отрезал и выдолбил.
— Животные — не мой профиль, — презрительно отозвался Лонго. — Тебе нужен ветеринар. Или позвони в Париж, в училище, где готовят мясников.
— Вот ветеринара-то как раз искать придется тебе, — резко оборвала его она. — Эта голова — часть твоего трупа. Значит, это твоя работа.
— Да где ж я его найду в воскресенье? Это же не один час потратишь!
Она представила себе воскресный завтрак доктора в кругу семьи и, не сдержавшись, добавила с плохо скрываемым металлом в голосе:
— Как-нибудь выкрутишься. Мы все в одной лодке.
Анаис вызвала к себе в кабинет Ле-Коза и остальных членов группы. Пока народ подтягивался, она обвела комнату взглядом. Ее относительно просторная берлога располагалась на втором этаже
