императорского двора в присутствии всего города.
Ответ следственной комиссии. 17 июля 1841г. Цит. по:
Вып. 2. С. 434
Дорохов горячился больше всех, просил, грозил, и, наконец, его терпение
лопнуло: он как буря накинулся на бедного священника и непременно бы изрубил
его, если бы не был насильно удержан князем Васильчиковым, Львом Пушкиным,
князем Трубецким и другими.
Во время панихиды мы стояли в другой комнате, где лежал его
окровавленный сюртук, и никому тогда не пришло в голову сохранить его.
Дмитриевский меня раздосадовал ужасно: бандо моё, которое было в
крови Лермонтова, взял, чтоб отдать мне, и потерял его: так грустно это было, это
бы мне была память. Мне отдали шнурок, на котором он всегда носил крест.
Глебов предложил мне карандашик в камышинке, который Лермонтов
постоянно имел при себе, записывал и рисовал им что приходилось, и я храню его
в память о поэте, творениями которого я всегда восторгалась.
Он мёртвый был так хорош, как живой. Портрет его сняли.
По странному стечению обстоятельств, на похоронах поэта случились
представители всех тех полков, в которых служил покойный, так как там были
С.Д. Безобразов, командир Нижегородского драгунского полка, Тиран — лейб-
гусарского, я — Гродненского гусарского и дядя мой Н.И. Лорер — Тенгинского
пехотного полков.
На другой день были похороны при стечении всего Пятигорска.
Представители всех полков, в которых Лермонтов волею и неволею служил в
продолжение своей короткой жизни, нашлись, чтоб почтить последнею почестью
поэта и товарища. Полковник Безобразов был представителем от Нижегородского
драгунского полка, я — от Тенгинского пехотного, Тиран — от лейб-гусарского и
А. Арнольди — от Гродненского гусарского. На плечах наших вынесли мы гроб
из дому и донесли до уединенной могилы кладбища на местности Машука.
Не входя во двор квартиры этой, я с незнакомыми мне вступил в общий
разговор, в коем, между прочим, мог заметить, что многие как будто с ропотом
говорили, что более двух часов для выноса тела они дожидаются священника,
которого до сих пор нет. Заметя общее постоянное движение многочисленного
собравшегося народа, я из любопытства приблизился к воротам квартиры
покойника и тогда увидел на дворе том, не в дальнем расстоянии от крыльца дома,
стоящего о. протоиерея, возлагавшего на себя епитрахиль, в это самое время с
поспешностью прошел мимо меня во двор местной приходской церкви диакон,
который тотчас, подойдя к церковнослужителю, стоящему близ о. протоиерея
Александровского, взял от него священную одежду, в которую немедленно
облачился и принял от него кадило. После этого духовенство это погребальным
