Серия «Биографические Хроники»

2. С. 220—221)

Непременно и непременно требуй военного суда. Гражданским тебя

замучают. Полицмейстер на тебя зол, и ты будешь у него в лапках. Проси

коменданта, чтоб он передал твое письмо Трескину, в котором проси, чтобы

судили военным судом. Столыпин судился военным судом, его теперь нет дома, а

как приедет, напишет тебе все обстоятельно. Комендант, кажется, решается

перевести тебя из тюрьмы. Глебов.

М.П. Глебов — Н.С. Мартынову. 8 августа 1841г. (Здесь и далее цит.

по: Русский архив. 1885. № 3. С. 461—462)

Я не был судим, но есть параграф Свода Законов, который гласит, что

всякий штатский соучастник в деле с военным должен быть судим по военным

законам, и я советую это сделать, так как законы для военных более определенны,

да и кончат в десять раз скорее. Не думаю, чтобы нужно было обращаться к

Трескину, обратись прямо к коменданту. Прощай. Что же до того, чтобы тебе

выходить, не советую. Дай утихнуть шуму.

А.А. Столыпин — Н.С. Мартынову. Август 1841г. Русский архив.

1893. № 8. С. 601

Чего я могу ждать от гражданского суда? Путешествия в холодные

страны? Вещь совсем непривлекательная. Южный климат гораздо полезнее для

моего здоровья...

Сейчас отправляю письмо к графу Бенкендорфу. Вероятно, тебе будет

интересно знать его содержание, вот оно.

«Сиятельнейший граф, милостивый государь. Бедственная история моя с

Лермонтовым заставляет меня утруждать вас всепокорнейшею просьбою. По

этому делу я предан теперь гражданскому суду. Служивши постоянно до сих пор в

военной службе, я свыкся с ходом дел военных ведомств и властей и потому за

счастье почел бы быть судимым военными законами. Не оставьте, в. с., просьбу

мою благосклонным вниманием. Я льщу себя надеждою на милостивое

ходатайство ваше тем более, что сентенция военного суда может доставить мне в

будущем возможность искупить проступок мой собственною кровью на службе

Царя и Отечества».

Скажи ты мне, не находишь ли чего лишнего. Письмо это сочинил

Диомид Пассек. Я никогда подобных писем не писал ни к кому и потому не

надеялся на себя, чтобы не сделать какого-нибудь важного промаха.

Н.С. Мартынов — М.П. Глебову. 8 августа 1841г.

Посылаем тебе брульон (черновик. — Фр. ) 8-й статьи. Ты к нему можешь

прибавить по своему усмотрению; но это сущность нашего ответа. Прочие ответы

твои совершенно согласуются с нашими, исключая того, что Васильчиков поехал

верхом на своей лошади, а не на дрожках беговых со мной. Ты так и скажи.

Лермонтов же поехал на моей лошади: так и пишем. Сегодня Траскин еще раз

говорил, чтобы мы писали, что до нас относится четверых, двух секундантов и

двух дуэлистов. Признаться тебе, твое письмо несколько было нам неприятно. Я и

Васильчиков не только по обязанности защищаем тебя везде и во всем, но потому,

что не видим ничего дурного с твоей стороны в деле Лермонтова, и приписываем

этот выстрел несчастному случаю (все это знают): судьба так хотела, тем более

что ты в третий раз в жизни своей стрелял из пистолета (два раза, когда у тебя

пистолет рвало в руке, и этот третий), а совсем не потому, что ты хотел пролить

кровь, в доказательство чего приводим то, что ты сам не походил на себя,