мази. Запахи летнего луга — чистый клевер — напоили воздух кабины. Девушка принялась втирать мазь в тело; верхний слой кожи становился прозрачно-янтарным, словно кожурка у переспелого яблока.
— Потрите спинку; чего вам стоит, — сказала она как бы в никуда.
— Неудобно, — замялся Порнов; видя такое поведение Мич, он уже страдал от своей недавней несдержанности и на чем свет стоит проклинал свой вспыльчивый характер.
— Неудобно штаны через голову снимать, — Мич чувствовала его состояние, но продолжала играть выбранную роль; старалась окончательно развеять остатки чего-то большего, чем чувство взаимной приязни. — Или боишься руки испачкать?
Порнов не боялся испачкать руки — он боялся не сдержаться вновь.
Он так и сказал об этом принцессе.
— Ты, Порнов, глупый, — ласково, но холодно заметила Мич. — Что ты возомнил? Что я, королевская дочь, ради тебя брошу все на свете?! Отца, мать, — я уж не говорю о королевском дворце. Ведь самый последний изгой будет иметь тогда больше прав, чем я. Неужели ты этого хочешь?! Между нами — пропасть; ее имя — закон чистоты королевской крови.
— Не верю я вам, Ваше Высочество, — с наглостью смертника проговорил Порнов. — Не могу я быть Вам безразличен после всего, что для вас сделал! Не-ве-рю!
— Я тебе очень признательна, — согласилась Мич, облачаясь в золотой хитон. — Но ты же видишь, я — банкрот; я не в силах платить по выданным векселям. Будь судьба к нам более милостива, я бы смогла тебя отблагодарить как-то иначе. Сейчас же я могу предложить одну плату за твое мужество — возможность спастись.
Видимо, здесь Мич ожидала от Порнова взрыва сарказма типа: «Вот спасибо!», «Благодарю покорно!» и прочее. К ее удивлению, Порнов воспринял ее слова как само собой разумеющееся. Если он и возмутился, то совсем по другому поводу.
— Что значит — не в силах платить?! — сказал он. — Ты не в силах меня поцеловать?!
— Ах, это…
Порнов приблизился к Мич, слегка обнял за пояс и жадно припал губами к ее рту. Ему еще никогда не приходилось целоваться с мраморными скульптурами: холодный и мертвый камень губ принцессы не смогло бы отогреть никакое солнце.
— В расчете? — осведомилась Мич, взбираясь на золотые же туфельки.
— В расчете, — удовлетворенно сказал Порнов, незаметно высвобождая пальцы из складок ее хитона.
Ой, не нравилось Мич это его поведение; но не было уже ни нервов, ни сил разбираться в тонкостях порновских настроений; и себя-то саму приходилось все время затягивать в узду чисто рационального поведения; в общем, не до Порнова ей сейчас было.
— Далеко до космопорта? — спросила Мич. Она была полностью готова; таких крутых дам Порнову видеть еще не доводилось. Даже пылинка на облегающем прекрасную фигурку хитоне выглядела на миллион; во сколько же можно было оценить все остальное?
— Уже, — сказал Порнов, любуясь ею. — Находимся рядом с одним из капониров; если пробить земляную перемычку, можно выйти через него.
— Прикажи роботам сделать приличную дорогу до капонира, — вяло попросила Мич. — Очень охота в таких шикарных туфлях по грязи шагать…
Посидели. Помолчали. Мич думала о чем-то своем. Порнов смотрел на нее.
Появился ремонтник и доложил о том, что супербетон схватился; дорожка в капонир готова.
Мич поднялась; Порнов вскочил тоже.
— Провожать не надо, — приказала Мич. — Сразу же уезжай. Помни — ты дал слово. Пусть ты не принц, но… не заставляй меня думать о тебе плохо. Чао!
Она мотнула челкой и исчезла; только каблучки простучали снаружи.
Порнов потянулся в кресле — и вдруг сильным рывком пододвинул себя к пульту. Маска уныния и вселенской скорби упала с его лица; спокойствие и сосредоточенность были на нем. Черный пояс готовился к бою.
На телеэкране ближнего обзора виднелась фигура Мич. Луч прожектора дробился на ее платье сотней солнечных зайчиков, прыгающих по мрачным сводам подземелья. Вот они разом исчезли; Мич скрылась в боковом проеме.
— Надо было воткнуть пару камер в капонир, — сказал Порнов.
— Вдруг заметила бы? — парировал «медбрат». — Хватит и «клопа».
— Заряды установили?
— Сразу, как приехали.
— Что наверху?
— Тихо. Карта будет минут через пять.
— Черт, не опоздать бы. Включи «клопа».
— Все идет по плану.
Послышалось учащенное дыхание Мич; как она ни старалась сохранять самообладание, волнение все же вырывалось наружу.
— Как думаешь, не заметит?!
— Вас бы на эшафот вели, вы бы на многое обращали внимание?!
— И то…
Стук каблучков стих; слабый шум ветра послышался из динамика.
Неожиданно все скрылась за страшным треском; вой и хрипение динамика были так сильны, что Порнов поморщился.
— Широкополосные помехи по всем направлениям, — прокомментировал «медбрат». — Настоящая радиоэлектронная война; теперь ее фиг запеленгуешь. Дорого бы я дал за то, чтобы узнать, как она это делает.
— Не болтай; лучше с помехой разберись, — посоветовал Порнов.
«Медбрат» проявил максимум смекалки и уменьшил хрип в динамике до шума сильного прибоя. Порнов изо всех вслушивался в этот мерный рокот, пока не уловил:
— …что значит — «никаких условий»?! Если ты не можешь гарантировать мне даже это, о чем мы вообще можем говорить?
— У тебя десять лет поражения в правах! Это если не считать оставшегося срока тюрьмы, плюс — за побег!
— И это ты мне говоришь; ты, которая подсунула мне этот дурацкий кубок с ядом!..
— Лучше заткнись, сестренка; слушай сюда! Ты хорошо спряталась, не спорю. Но какие бы патлы ты не отрастила — ты не могла бы вызвать меня из-за космопорта. Я уже отдала приказ оцепить его. Кончай качать права и выходи; тебе некуда деваться!
— Это тебе некуда деваться, глупенькая! Торчать тебе в этом захолустье еще год; фиг ты меня найдешь!
— Опять ерунду несешь; если ты вылезла из той норы, где до сих пор скрывалась, значит, тебя что-то здорово припекло…
И после секундной паузы торжествующе:
— Что, с кобелем своим поцапалась? Бросил он тебя?!
— Меня и за меньшие дела убивали, — мрачно сказал Порнов. — Как она все это терпит?!
— Какой кобель?! Ты о чем?!!
— Не надо, не надо так искренне удивляться. Ас нам все сказал!
— А если даже и бросил — не твоего ума дело! Все, мне надоело — или даешь слово, что не тронешь, или я прекращаю этот бесплодный разговор.
— Плевать бы я на тебя хотела; да уж больно мне надоело в этой дыре гнить. Будем считать, уговорила. Вылазь, не трону!
— Клянешься?!
— Клянусь; но с оговоркой. Мне тоже нужна гарантия, что у тебя нет задней мысли вновь попытаться удрать.
