таким складом характера!
— Это начинает интриговать меня, Эжен! — признался месье Фред. — Как имя этого человека?
— Во всём квартале те, кто его знают, называют мэтром, потому что он хочет построить новый собор в Париже… Во всяком случае, это его право — иметь столь высокие амбиции; Только сможет ли он их реализовать? Я желал бы ему этого всем сердцем. Не для себя самого протягивает он руку, но для собора…
— Так это настоящий гипнотизёр, — пошутила Эвелин. — Он вас уже околдовал, Эжен?
— Если бы вы его знали раньше, мадам, он сделал бы с вами то же самое. Мы совсем не привыкли в наше время встречаться с человеческой натурой, которая была бы абсолютно искренней в себе самой… У человека непоколебимая вера в его творение, которое он хочет построить, у него высокие идеалы. Я только обыкновенный держатель ресторана, но хорошо понимаю эти вещи… После нескольких минут разговора с этим человеком любой бы их смог почувствовать…
— Он говорил вам о том, что представляет собой его собор?
— Вы, думаю, говорите о цифрах, месье Фред? Внушительная сумма, выражающаяся в миллиардах…
— Эжен, это начинает меня интересовать!
— При знакомстве этот человек заинтересует вас, несомненно, ещё больше. Я скажу ему, что вы хотели бы с ним поговорить, но не знаю, согласится ли он вернуться к вашему столу. Он не любит болтать с моими клиентами, чтобы не терять время…
Несмотря на грубоватую внешность, Эжен был добрым человеком. Его почти безграничное почитание Андре Серваля основывалось на том, что тот всегда отказывался от предлагаемого аперитива или рюмочки для аппетита. Для держателя ресторана эта личность, постоянно погружённая в свою мечту о соборе, была не такой, как другие: это был сверхчеловек, у которого хватало сил сопротивляться самым невинным искушениям.
Эжен поспешил за человеком, уже покидавшим ресторан, и увлёк его за собой в глубину зала, объясняя тому, что за пятым столиком расположилась одна респектабельная пара, — финансист, который, говорят, сказочно богат, и его подруга, люди очень значительные, и, возможно, они помогут ему в его намерениях. Он настойчиво советовал поговорить с ними хотя бы несколько секунд.
Первым движением беловолосого человека было отказаться, по после уговора Эжена он неспешно направился к указанному столику. Когда он подошёл, «Месье Фред» перестал пожёвывать свою сигару и с почти несвойственной ему любезностью заявил:
— Мы будем очень рады с вами познакомиться, месье…?
— Андре Серваль, — ответил человек.
— Месье Серваль, — продолжал «Месье Фред», — любезный хозяин этого ресторана очень высоко ценит вас и ваши проекты. Скажите нам. наконец, что это за проекты в действительности?
— Я уже только что просил вас, месье, содействовать моему замыслу. И вы это сделали, пожертвовав сто франков, за что я вас искренне благодарю. О чём ещё могу я просить?
— Но в конечном счёте, месье Серваль, не намерены же вы финансировать строительство собора с несколькими сотнями франков!
— Я придерживаюсь другого мнения. Больше полагаюсь на минимальные суммы, которые даются от чистого сердца, чем на крупные капиталы, вкладываемые в предприятие, в котором люди всегда потом ищут выгоды… Но было бы слишком долго объяснять вам всё это здесь.
— Вы правы, тем более, что у меня и у мадам сегодня впереди ещё очень напряжённый вечер… Итак, приходите завтра в мою контору к 11 часам, вот моя визитная карточка.
Беловолосый человек взял визитку и ответил спокойно:
— Я буду у вас завтра в 11 часов…
Попрощавшись лёгким поклоном головы, он. не говоря больше ни слова, направился к выходу.
— Забавный малый! — пробормотал финансист, глядя ему вслед.
Молодая дама некоторое время оставалась в задумчивости, прежде чем признаться своему компаньону:
— Никогда не встречала подобного взгляда! Этот человек или святой, или демон: иногда его глаза выражают собачью доброту и преданность, а иногда они пронзают насквозь, и от этого становится неловко…
— Видно, он тебя тоже заинтриговал?
— Конечно, неправильно было бы судит о нём с первого взгляда… Вы должны попытаться что-нибудь сделать для него, Фред…
— Но я не намерен делать глупости, моя дорогая! Допустим, я и смогу что-то сделать… Сколько людям я помог, хотя они этого и не стоили! Впрочем, я всегда испытываю небольшую слабость перед личностями, не похожими на других: с ними дела принимают характер авантюры, что мне самому нравится…
Этот странный посетитель оказался пунктуальным: ровно в 11 часов он входил в роскошный кабинет «Месье Фреда», только что оборудованный в одном из тех зданий на Елисейских Полях, который постоянно фигурируют в судебных протоколах.
— Я вас слушаю, месье Серваль. Введите меня вкратце в курс вашего небольшого предприятия…
— Это не предприятие, месье. И никогда им не станет, даю слово! А если, к несчастью, это случится против моей воли, оно не будет «небольшим», поскольку речь идёт о строительстве нового собора в Париже.
— Как вы думаете, не достаточно ли уже церквей и храмов в вашей столице?
— Почему в «моей» столице? Разве Париж не столица мира, всего мира? Мне приходится слышать это от многих, — откуда бы они ни приезжали, — ещё обладающих способностью восприятия величия и умением ценить прекрасное… Я также думаю, что всегда будет потребность в тех местах, где люди смогут молиться и собираться…
Эти слова на какой-то момент озадачили финансиста, затем он ответил:
— С такой точки зрения я никогда не думал… Несомненно, вы очень верующий человек?
— Я верю главным образом в необходимость религии. Человечество состоит из большего числа мёртвых, нежели живых людей! Каждая личность обречена на безысходность, если она не имеет веры или не впадает в мистику… Всё это может принимать самые разные формы, что, однако, имеет мало значения с того момента, когда люди становятся искренними и справедливыми. В религии всё относительно, нужно только её уметь интерпретировать соответственно времени и стране. Если бы я жил не во Франции, а в другой стране, то может быть, нашёл бы более подходящим построить там не собор, а скорее храм, по виду и духу более соответствующий запросам и культовой практике, распространённым в данном географическом месте… В Англии, например, я, наверное, создал бы протестантский храм… В Китае пагоду для Будды… В Аравии мечеть во славу Аллаха… В Индии храм для Вишну и других бесчисленных божеств индусской мифологии… Но французская нация имеет природу латинскую и католическую: здесь невозможно создать значительное и долговременное произведение вопреки национальной душе! Необходимо творить и работать в согласии с ней… Впрочем, слово собор не имеет строгого значения «католический», оно происходит от латинского слова кафедра, не правда ли? Все религии, основанные на любви и милосердии, также могли бы проповедываться с этой кафедры…
— Если я вас правильно понял, ваш собор будет предназначен для всех культов и вероисповеданий, которые будут там сменять друг друга?
— Нет, так как это вызвало бы среди них анархию. Но существует большое множество людей, которые не боятся войти в святилище не их веры, чтобы иметь возможность собраться там и отдаваться молитве согласно их собственным убеждениям. Когда, например, протестант находится в стране, где он не находит своего собственного храма, он не преминет войти в католическую церковь, чтобы обратиться к Богу… Почему бы и католику не зайти в протестантский храм или в православную церковь, когда в городе нет католического собора? Ещё один довод побуждает меня к созданию святилища, посвящённого католическому культу, — это то, что само слово католикос по-гречески значит всемирный… Мой собор и должен стать всемирным, не так ли?
— Вы в самом деле удивительный человек, месье Серваль! У меня сложилось впечатление, что ваша
