религия имеет довольно личный характер.
— Религиозные чувства по существу и являются личными, месье.
— Я их никогда не испытывал!
— Как мне вас жаль!
— Мне и без них неплохо жилось! Не верю ни во что великое, за исключением власти денег…
— Золотой телец? Я никогда не полагался на него!
— Вы измените своё мнение в один прекрасный день, когда поймёте, что ваш собор может быть построен только при наличии серьёзного финансового плана… В вашем проекте есть один пункт, который меня беспокоит: для сооружения подобного произведения искусства потребуется большой срок, не так ли?
— Намного меньший, чем вы можете представить! Если бы пришлось заново строить Собор Парижской Богоматери при помощи современных технических средств архитектуры и новейших средств транспорта, а также учиться возможности производства, которыми мы сегодня располагаем, на это понадобилось бы всего каких-нибудь десять лет, тогда как на его строительство ушло два столетия! Только подготовительные работы будут более или менее продолжительными: необходимо сформировать большой коллектив хороших специалистов, которых теперь трудно найти… Я сказал бы даже, настоящих артистов в своём деле. Представьте себе, что только одни скульпторы водосточных труб, которые трудились на наших самых красивых соборах в средние века, принадлежали к настоящим династиям, где всё от предков до последних внуков отдавались одной и той же профессии, которую они глубоко любили, которая была их жизнью… Нужно будет внушить это состояние духа современным рабочим, для того чтобы добиться от них ожидаемых результатов.
— Вы определённо представляете собой личность, уникальную в своём роде, одиозную в век войн, скорости и движения.
— И вокруг вас, месье Фред, найдётся много людей, желающих одного — посвятить своё умение и усилия созданию большого творческого произведения. Единственный их недостаток — то, что они скрывают свои внутренние чувства и им не хватает смелости и дерзновения, пробуждающих нерешительных и колеблющихся людей. Я глубоко уверен, что нужно совсем немного, чтобы воспламенить огромную массу этих инертных людей: каждая личность найдёт в себе добрую волю, если отыскать средство задеть её сердце или заставить вибрировать струны её души.
— И этим средством, по-вашему, может стать грандиозный собор?
— К счастью, месье Фред, я принадлежу к последнему поколению, пережившему в эпоху между двумя войнами молодость, не лишённую некоторого очарования. Конечно, жизнь до и после 1930 года была не столь лёгкой, какой она была у наших родителей перед девятьсот четырнадцатым годом, но, во всяком случае, она была более или менее приемлемой. Но мы с вами здесь не для того, чтобы вечно критиковать ушедшее очарование прошлого: мы должны созидать! Только будущее представляет интерес. Итак, в тридцатом году я закончил архитектурный факультет Высшей Школы Изящных Искусств, но с тех пор я заметил, что кем бы мы ни были, мы думаем только об одном: как можно быстрее достичь выгодного положения, позволяющего наслаждаться жизнью. В этом стремлении, вполне понятном и объяснимом у амбициозных личностей, не было бы ничего достойного порицания, если бы оно компенсировалось каким- нибудь общим идеалом, способным поддерживать в нас наиболее прекрасное качество юности, — энтузиазм.
В политике это всё пытались смешать: размножили разные партии и рассеяли идеи ненависти под прикрытием социального улучшения. А результаты не очень успешны… Неплохо было бы сначала потрудиться изучить опыт других, которые намного раньше нас пытались решить проблему, на первый взгляд кажущуюся неразрешимой. И в этом случае можно было бы заметить, что во все великие эпохи мировой истории люди строили храмы в честь Божества. И мне не известно сегодня, спустя двадцать пять лет, больше чем когда-либо истинное лицо Бога, но я знаю, что на всех континентах люди возвели монументы в благодарность божеству или для умиротворения его великой ярости. Отсюда происхождение Зевса из Акрополя, Део Игнотуса в римском Форуме, а также Христа в современную эру христианства. И именно благодаря этой насущной потребности человека в сверхъестественном — что есть личная тайна каждого человека — мы имеем возможность сегодня восхищаться романской базиликой или средневековым собором. Люди, внёсшие свой вклад, пусть даже самый скромный, в сооружение этих бесподобных произведений зодчества, видят себя чистыми перед Богом в своей вере и находят в этом гармоничном соединении камней умиротворение своей совести… Разве камни не прочнее людей и не создают ли они удивительную иллюзию непокорности неумолимому ходу времени?
Но не надо думать, что только одни священники поднимали народ на возведение этих памятников подобно тому, как они умели призывать к крестовым походам… Вообще говоря, это сама душа народа пробуждалась: она испытывала настоятельную потребность создания чего-то грандиозного. Вот, должно быть, истинная причина того, почему соборы продолжают бросать гигантскую тихую тень на наши города.
… И я подумал, что если бы удалось разбудить — в наш период материализма — эту народную душу, которая всегда требует, чтобы её привели в движение, то можно было бы создать что-то полезное. А наилучшим воплощением этой идеи может стать самая благородная форма памятника: собор… Но этот собор должен быть выражением современной духовной концепции и соответствовать нынешним устремлениям. Собор, над которым на протяжении многих лет будут трудиться самые различные цеховые объединения мастеров…
Давайте вспомним, что в течение двух веков на строительстве Собора Парижской Богоматери было занято более ста тысяч работников. Для строительства его сегодня за десять лет как я вам только что сказал, понадобилось бы — в дополнение к самым совершенным машинам — утроенное количество людей, то есть триста тысяч. И когда одна десятая часть населения такого города как Париж будет трудиться над одним сооружением, то весь город будет объединён в одной вере. А когда такой город оказывается на положении столицы такой страны как Франция, то нет сомнений, что весь мир объединится в творчестве. Вот это будет единственный истинный трудовой союз… К сожалению, я был слишком молод, когда во мне поселилась эта идея! Она была прекрасна, но вызывала страх. Молодость всегда представляется немного пугающей тем, кто её потерял. Когда я пытался выразить мою мечту преподавателям или даже некоторым из моих товарищей по Школе Изящных Искусств, мне смеялись прямо в лицо… С тех пор прошла уже четверть века, надо мной больше не смеются, потому что мои волосы побелели, но когда я упоминаю что- нибудь, раскрывая мои проекты или представляя весь объём моей великой мечты о соборе, позади меня шепчутся, на меня указывают пальцем и безосновательно классифицируют как безобидного ясновидца, которого не стоит принимать всерьёз. Таково моё положение сегодня, месье…
Рабирофф слушал своего странного посетителя с изумлением. Никогда ещё — финансист был уверен в этом — никто подобных предложений не представлял в его кабинете! Это почти невероятно, что такой человек, как он, для которого время — это деньги, терял бесценные минуты, слушая этого безвестного, который, похоже, давал ему урок высокой морали. Но тем не менее! «Месье Фред» продолжал пожёвывать уже вторую свою сигару за это утро, даже не пытаясь прервать Андре Серваля. И его начинала подчинять себе сила магнетизма, исходящая от удивительного гостя, который продолжал своим мягким голосом:
— Но я не хотел бы выглядеть только мечтателем, месье Фред… Мои друзья или товарищи полностью заблуждаются в отношении меня. Будучи человеком практичным, вы быстро поймёте мою точку зрения… В действительности сама идея — это ещё далеко не всё, необходимо иметь возможность её реализовать. Мою идею трудно постичь из-за того, что она слишком обширна и кажется поэтому неопределённой: собор невозможно измерить ни во времени, ни в пространстве…
Его шпили могут быть и не такими высокими, как Эйфелева башня или небоскрёбы Нью-Йорка, но это не имеет большого значения: в своём стремлении к небу они вознесут ту Идею, которую сами представляют! И разве его фундамент не будет скреплён внутренними силами земли? Как у того дуба из сказки, своими верхушками мой собор сможет достичь наиболее высоких вершин, в то время как основанием будет доставать до царства мёртвых…
… Для того, чтобы воплотить мой проект в жизнь, мне сначала необходимо было самому зарабатывать па жизнь: я чертежник-проектировщик. И всегда был им. Это честная профессия, позволяющая мне с избытком удовлетворять мои нужды. С самого начала я старался скрыть свою
