было разговора, и он вскочил в его вагон. В момент, когда автоматически закрывались двери, он подумал, как ликовал бы инспектор, если бы увидел его сейчас… Ибо этот Берте уже догадался, что в действительности мешает Моро продолжать репортаж: невозможность до этого времени поговорить с бригадиром-десятником. Можно было подумать, что инспектор прочитал уже первые страницы репортажа, переданные молодым человеком своему главному редактору. Имел ли место неделикатный поступок? Моро так не думал: Дювернье был отвратительным человеком, но соблюдал незыблемые правила профессии. Должно быть, своим «чутьём» инспектор мог на расстоянии читать мысли репортёра, словно открытую книгу… В следующий раз при встрече с Берте тот ему скажет (Моро был уверен в этом): «Теперь, молодой человек, когда вы познакомились с Дювалем, вам нужно найти русую женщину! Но так как вы сказали, что предпочитаете действовать сами, я не даю вам на этот счёт никаких сведений… Желаю, удачи!»
Как только поезд метро тронулся, Моро перестал думать об этом ненавистном полицейском и переключился на изучение физиономии человека, за которым он следовал, не зная ещё, чем закончится эта прогулка.
Дювалю нельзя было дать больше пятидесяти, «его лицо, взгляд, фигура были вполне посредственными. Ничего выдающегося — человек был воплощением того самого типа среднего француза, на который никто не обращал внимания и который повторялся в сотнях тысяч индивидуумов. Это полное отсутствие физических личных качеств, однако, могло быть довольно обманчивым: Моро пришло в голову спросить себя, каким образом человек такого размаха, как Андре Серваль мог оказать всё своё доверие такой посредственной личности. Тем не менее другие мастера подтвердили: Дюваль был настоящим правопреемником Мэтра! В этом выборе было что-то поразительное.
Чем дольше Моро рассматривал его, тем сильнее было его впечатление, что человек этот, по- видимому, презирает всех окружающих: своим беспокойным взглядом он испытывал каждого из соседей по вагону. Много раз он устремлял его на журналиста, который был вынужден делать вид, что всецело поглощён созерцанием рекламных плакатов, покрывающих стены туннеля. Своим тревожным поведением Дюваль напоминал человека, спасающегося от преследования… Не был ли он таковым на самом деле? И в свою очередь Моро инстинктивно осмотрел его соседей — нет ли среди них кого-нибудь, кто также наблюдал бы за действиями бригадира. Молодой человек не заметил ни одного мужчины или женщины за подобным занятием, но подумал, что если бы нашёлся такой, то это неожиданное путешествие действительно стало бы фантастическим!
Дюваль сошёл на станции Сен-Лазан, выждав до последней секунды, как если бы он хотел создать впечатление, что останется в поезде метро. Моро устремился через другой выход из вагона, препятствуя автоматическому закрытию дверей и рискуя быть прижатым ими. Оказавшись на перроне, всего в нескольких метрах от человека, он окончательно убедился в том, что никто другой не повторил его манёвр: поезд уже набрал скорость, увозя третье действующее лицо, которого, казалось, так боялся бригадир и которого молодой человек не смог обнаружить.
Было мгновение, когда Моро спросил себя, не он ли тот человек, которого старался избежать Дюваль, но скоро понял, что последний совсем не обеспокоен его присутствием и не заметил» что Моро выпрыгнул из вагона в одно с ним время, только через другие двери. Дюваль пошёл переходом, ведущим прямо со станции метро в вокзал. Моро следовал за ним на расстоянии, и вскоре они оказались в одном вагоне пригородного поезда.
Проходя мимо киоска, молодой человек поспешно купил газету, которую он не будет читать, но которая позволит ему в случае необходимости скрыть своё лицо от пытливого взгляда Дюваля. Когда электропоезд тронулся, Моро с некоторой тревогой спросил себя, в какую же авантюру он ринулся.
Четверть часа спустя человек сошёл в Гарше. Так же поступил и наш юноша, начав за ним взбираться по длинному склону, пересекавшему небольшую деревню… Преодолев половину подъёма, Дюваль внезапно обернулся и остановился. Моро поступил единственным возможным образом: продолжал подниматься невозмутимым шагом. Он прошёл мимо человека, не оказав тому никакого внимания, прошёл вперёд, прислушиваясь к шагам позади себя, но было тихо… Начав нервничать, молодой человек оглянулся: Дюваль исчез.
Моро поспешно спустился к тому месту, где миновал Дюваля, и слева от себя увидел боковую тропинку, ведущую в лес. И при этом на какое-то мгновение от его взгляда укрылся, прежде чем исчезнуть за поворотом в конце тропинки, силуэт Дюваля: тот бежал, не затрудняясь даже на этот раз оглянуться назад. Молодой человек пошёл по тропинке, но спешить не стал. Дойдя до поворота, он остановился и спрятался за деревом: тропинка вела к прогалине, посередине которой стоял одинокий дом… Это скорее был домик в один этаж, кирпичный, чисто в пригородном стиле, такого же непримечательного и заурядного вида, как и фигура самого Дюваля… Сомнений быть не могло: человек вошёл в этот одинокий дом.
Сам домик был окружён скромным садиком, с несколькими кустами роз, огороженным изгородью из боярышника, с одним используемым входом, закрывавшимся маленькой окрашенной калиткой, у которой достаточно было поднять задвижку, чтобы оказаться на узкой песчаной дорожке, ведущей к двери домика.
Все ставни фасада, как мог видеть молодой человек из своего укрытия, были закрыты. Моро хотелось бы узнать, закрыты ли они с другой стороны дома, но он не мог осмелиться обойти изгородь из опасения быть замеченным. Не достаточно ли было его промаха подъёме в Гарше? Не убедился ли он уже, что именно его старался избежать тот человек? И он подумал, что несмотря на свою неприметную внешность этот Дюваль, возможно, куда более хитёр и осторожен, чем могло показаться с первого взгляда.
Дом был безмолвен, как если бы был необитаем: никакого шума изнутри, но всё же там находился человек! Моро в этом был твёрдо уверен. Прождав более получаса, молодой человек принял решение всё поставить на карту: чем он рисковал? Что человек этот вооружён? Дюваль, которому он не причинил никакого вреда, возьмётся за оружие? Только потому, что он пытается проникнуть в тайну? Разве что… И одна мысль заставила колебаться Моро в течение нескольких мгновений: что, если этот самый Дюваль и есть убийца Андре Серваля? Не был ли он более всех остальных сотрудников заинтересован в том, чтобы исчез человек, место которого он автоматически занимал, так как был им самим назначен своим преемником?
Но журналист вновь овладел собой; мысль была глупой! Если бы инспектор Берте имел малейшее подозрение в виновности Дюваля, то немедленно посадил бы его в превентивных целях. Моро давно были известны методы Берте… Поэтому, решительно подняв задвижку калитки, он в несколько шагов преодолел дорожку, пересекая сад, затем остановился перед дверью и нажал на кнопку звонка. Ожидание было длительным. Ставни окон первого этажа, расположенные как раз над дверью, наконец приоткрылись, и появилось ничего не выражающее лицо Дюваля. Бесцветным голосом, на одной ноте, он спросил:
— Что вы хотите?
— Немного побеседовать с вами, месье Дюваль…
— Кто вы?
— Меня зовут. Моро, и я являюсь не более чем журналистом…
— Не люблю я эту касту!
— Понимаю ваше недоверие, но да будет вам известно, что я не враг вам…
— Я уже сказал в полиции всё, что знаю. Для вас мне нечего добавить!
— Приятно констатировать, что инспектор Берте уже побывал здесь.
Ничего не отвечая, человек начал закрывать ставни.
— Господин Дюваль! — крикнул Моро. — Вы действительно думаете, что нам будет неинтересно поговорить об Андре Сервале?… Дюбуа, Легри, Пикар, Родье, Бреаль и Дюпон при этом не колебались.
— Всех их вы уже видели?
— Всех, за исключением вас и милой Эвелин.
— Вы никогда не увидите эту женщину.
— Её нет в живых… её тоже?
Дюваль промолчал. А молодой человек продолжал с горячностью:
— Даже если она и мертва, неужели вы думаете, что я не смогу найти её следов? Или вы считаете, что её адрес или даже могила могут долго оставаться скрытыми, если один настойчивый инспектор полиции и один репортёр, знающий своё дело, во что бы то ни стало хотят обнаружить их?
— Никто из прочих сотрудников Андре Серваля не знает моего адреса.
