Мы — ваш народ, и мы будем сражаться за вас, за нас, за нашу землю, за наших детей и наши дома, и мы готовы пойти на смерть, если нужно. Мы принесли оружие.
— Оружие? У вас есть оружие?
— Конечно, госпожа, — улыбнулся старик.
Один из пришедших, тоже одетый в темно-красную тунику, развязал свой мешок — ножи и топоры всех размеров посыпались на пол.
— Гильдия мясников, — пояснил старик.
Один за другим ремесленники открывали принесенные ими мешки.
— Гильдия мастеров-кузнецов — во всем городе не осталось больше ни одной сковороды. Мы не смогли бы даже пожарить яичницу, будь у нас яйца. Кузнецы залили сковороды расплавленным свинцом, укрепили их ручки и приделали к ним лезвия, какими пользуются коновалы: теперь это весьма опасные палицы. Гильдия мастеров-столяров — они сделали щиты из столешниц. Гильдия мастеров-каменщиков — они займутся королевскими мечами вместо вас, госпожа. Кроме того, они сняли с окон все решетки в городе, чтобы укрепить щиты из столешниц. А еще они приготовили негашеную известь: если враги приблизятся к нашим стенам, им придется крупно пожалеть об этом — уж лучше бы у нас была кипящая смола! Гильдия мастеров-кожевников — они отдали свои небольшие серпы и короткие топоры для выделки кожи, столяры удлинили им рукоятки, и теперь у нас есть алебарды. И напоследок, госпожа, — мастера- красильщики и мастера-портные, которым помогали все женщины города.
Эти мастера были одеты в светло-голубые одежды, и их большие мешки казались на удивление легкими. Оттуда выпали на пол куски белой ткани всевозможных размеров. В центре каждого из них красовались два переплетенных между собой цветка — лилия и глициния, обе алого цвета.
— Наши знамена. Не можем же мы сражаться и умирать без знамени! Каждый народ нуждается в своем знамени, а у нас его до сих пор не было. Красные знамена Далигара сгорели, и мы нисколько о них не жалеем. Они были символом тех, кто покинул город, оставив нас заполнять наши сковороды свинцом ради спасения наших семей, наших детей. Мы сделали эти знамена по образцу вашего стяга — красные цветы на белом фоне. Вот ваша белая вуаль, пропитанная кровью: вы держали ее над головой, как знамя, в первую ночь сражения за Далигар. На ней кровь всех женщин и мужчин, безвинно пролитая за свободу. Кровавые пятна на вашей вуали образовали силуэт лилии и глицинии, видите? Ваша вуаль здесь, мы обшили ее золотом и принесли, чтобы вручить вам в качестве главного флага города Далигара. Вдобавок мы пошили триста шесть знамен, по одному на каждый кол крепостной стены. Во времена Ардуина на кольях висели фонари, теперь же мы украсим их знаменами. Город-Дикобраз станет Городом Знамен. Пусть все знают, что мы сражаемся. Пусть все знают, что мы не сдадимся. Мы умрем свободными людьми, защищая нашу землю и нашу честь!
Старик глубоко поклонился. Королева-ведьма улыбнулась.
— Когда же вы успели сделать все это?
— Работали каждый день понемногу, госпожа, каждый день понемногу. Мы начали, не дожидаясь утра, в ту самую ночь, когда вы сражались за нас.
— Могу я спросить, как ваше имя, господин?
Старик чуть не подскочил, когда королева произнесла слово «господин». Он удивленно взглянул на нее, потом поднял голову и расправил плечи.
— Эллаборо, госпожа.
— Отлично, — королева повернулась к церемониймейстеру: — Занесите лавку мессира Эллаборо, защитника города, в список его собственности. То же касается собственности всех остальных господ, как присутствующих здесь, так и оставшихся на улице. Выдайте каждому по мечу. Когда с формальностями будет покончено, у нас еще останется время на подготовку атаки. Мастера-столяры наверняка смогут превратить доски стола Большого совета Судьи-администратора в легкие щиты для лучников: хоть на что-то этот стол сгодится. Когда город вновь станет свободным, мы будем принимать важные решения там, где каждый житель сможет высказаться, — на центральной площади Далигара, а не за круглым столом в закрытой комнате.
Мастера согласно закивали и поклонились королеве. Попрощавшись, Розальба с Ранкстрайлом покинули тронный зал — оба белые, словно мешки с мукой.
— Капитан, у нас есть армия, — проговорила королева, вновь обретая мужество. — Еще не все потеряно.
— Да, похоже на то, — задумчиво подтвердил Ранкстрайл. — Нам не хватает лишь опытной, пусть и небольшой, кавалерии, чтобы поддержать фланги. Будь у нас еще пятьдесят всадников, мы, может, и одержали бы победу.
— У меня осталось полсундука серебра, капитан. Раздайте его вашим людям. Разделите деньги в соответствии со званиями и тяжестью полученных ран. Что касается вас, переселяйтесь в любой незанятый дом и официально примите на себя командование армией города. Ваши солдаты будут жить в казармах, пустующих после побега регулярной армии, и спать в чистых и удобных кроватях. Я не могу накормить их, но они хотя бы будут спать по-людски. А теперь, господин, раз у нас остается еще немного времени, чтобы поспать перед битвой, я желаю вам спокойной ночи.
Глава десятая
Ранкстрайл раздал серебро своим солдатам. Каждому досталось больше, чем составила бы плата за два года службы, и для наемников это стало незабываемым моментом.
Купить было нечего, и никто из них не знал, доживет ли он до того времени, когда сможет потратить эти деньги. Но все равно солдаты чувствовали себя если не королями, то хотя бы уже не просто пушечным мясом, достойным разве что эшафота.
Перед тем как выделить долю Лизентрайля, Ранкстрайл посчитал все увечья, нанесенные ему палачами, как ранения, полученные в бою, что значительно смягчило отношение капрала к королеве- ведьме.
— Эй, капитан, — весело проговорил он, — жаль, что баб не берут в армию. Наша благороднейшая повелительница была бы отличным старшиной! Тебе-то повезло, ты перескочил через муштру! Я уже рассказывал тебе, как в первый день моей службы старшина заставил меня сидеть полдня в луже с пиявками только потому, что я опоздал на занятия?
— Да, раз шесть, не больше, — ответил Ранкстрайл. — Капрал Лизентрайль, а нет ли у вас чего- нибудь поесть?
— А то, еще полсвязки сушеного инжира. Если я отдам вам половину, о мой капитан, вы освободите меня от караула на крепостной стене сегодня ночью?
— Нет, — Ранкстрайл едва заметно улыбнулся. — Но я буду сидеть рядом с тобой и слушать твою историю о пиявках в седьмой раз: может, я чего и не дослушал.
Капрал отдал ему один инжир и сказал, что остальной ужин ему следует поискать у тех, кого он не назначил в караул этой ночью.
Кто-то из солдат поймал пару крыс.
Ранкстрайл умудрился подстрелить одну из последних птиц в городе, чудом избежавшую смерти в голодные осадные дни.
Пока они готовили вертела, до капитана вдруг донесся ни с чем не сравнимый запах свежего хлеба — один из самых прекрасных ароматов в мире. Вскоре показался Лизентрайль с корзиной небольших плоских лепешек. За ним шли еще несколько солдат со стопками покрывал в руках. Покрывала были чистыми, аккуратно сложенными, сшитыми из многочисленных лоскутков самых непредсказуемых цветов.
— Вы всё это купили, не так ли? — спросил Ранкстрайл, поднимаясь на ноги и всем сердцем надеясь услышать утвердительный ответ. Он не смог бы закрыть глаза на кражу в столь крупном размере.
— Нет, капитан, — ответил капрал, — нам это подарили. В знак благодарности.
Это казалось совершенно невероятным, но все солдаты с покрывалами подтвердили его слова. Группа горожанок специально пришла к ним, чтобы вручить свой дар. Они испекли лепешки из последних
