в придачу пулемет и две винтовки прихватил. Так и скажет: «Битте шён! Гоните обещанные пять тысяч!» Эх и загуляет Фишин!
— Хальт! — повелительно крикнул переодетый в форму немецкого ефрейтора Чуянов.
— Чего орешь? — вздрогнул идущий. — Я свой — полицай Фишин.
Чуянов и его помощник, поднявшись изо ржи, преградили дорогу:
— Аусвайс!
— Какой тебе аусвайс? Откуда его в лесу достать, чудак-человек! Веди меня, господин ефрейтор, к гауптману Косману, он меня хорошо знает.
— Партизан? — строго спросил начальник разведки.
— Был партизан, теперь снова старший полицай, а чего доброго, и повыше сигану. Так что со мною полегче на поворотах…
— Идем с нами, — приказал «ефрейтор», поворачивая обратно к рощице.
— Господа, послушайте! Имею очень срочное и важное дело к гауптману. Поймите, под Жодино партизаны устроили засаду. Много дойтше солдат будет капут, ферштеен? — взмолился «Сыч».
— Форвертс! — Вслед за строгим окриком последовал внушительный толчок автоматом в спину.
Путаясь в высокой ржи, предатель недоумевал, почему чудаки-немцы уводят его в сторону от гарнизона. «Так старался, врал, рисковал, унижался. Наконец дождался удачи, на которой можно хорошенько заработать, а тут из-за этих олухов все дело трещит…» Не вытерпев, он попытался взбунтоваться:
— Стойте, господа! Нам нельзя терять времени, еще немного протянем, и все полетит вверх тормашками. Партизаны, как куропаток, перебьют наших под Жодино на узкоколейке.
«Немцы» молча вновь пригрозили автоматами. Лазутчик опешил и совсем растерялся. На опушке рощи «ефрейтор» сорвал с головы фуражку со свастикой и зло бросил ее на землю.
— Володя, вяжи этому выродку руки, да покрепче, — вытирая вспотевшее лицо, приказал Чуянов.
Володя быстро скрутил полицаю руки. Тот, поняв все, затрясся как в лихорадке и пытался что-то мычать.
— Молчи, гад! — цыкнул на него Володя. — Евгений Михайлович, как же быть с ним; у нас ведь только две лошади?
— Не беспокойся. Он примчался сюда на своих — на них же дотопает и обратно.
Всадники ехали быстро. Рядом с ними понуро трусил позеленевший от страха заарканенный предатель. Первое время он до того ошалел, что потерял дар речи и молча семенил по песку подкашивающимися ногами. Затем начал скулить. Чем ближе подходили к расположению бригады, тем сильнее предатель молил о пощаде:
— Братцы, смилуйтесь! Не губите невинную душу! Все, что говорил, — это вранье. Никакого гауптмана не знаю, заблудился в лесу. Вот и все… Не оставьте детей сиротами…
— Смог напакостить, иуда, сумей и ответ держать!
— Меня же расстреляют! — рыдал предатель.
— Зачем зря на таких тратить пули?
— А что же сделают?
— Повесят, подлая твоя душа!..
…Рота партизан со взводом автоматчиков скрытно подошла к узкоколейке. Развернувшись в боевой порядок, бойцы тщательно замаскировались в сосняке и залегли. Из Жодино доносились гул моторов, лай собак и мычанье коров.
Командир роты нервничал. Он боялся, что сбежавший Фишин успел сообщить гитлеровцам о засаде. Тогда они совершенно неожиданно могли зайти роте в тыл. Оказаться же отрезанным в небольшом перелеске в километре от крупного гарнизона противника, где имеются танки, артиллерия и бронепоезд, значит, погубить все подразделение.
Но отступать было поздно. Час схватки приближался. Заржавевшие рельсы узкоколейки вдали тихо зазвенели под ударами кованых сапог гитлеровцев.
— По полотну дороги движется колонна гитлеровцев общей численностью до сотни, — доложил наблюдатель.
— Приготовиться! — проследовала по цепи приглушенная команда.
Требовался внезапный сильный удар, который в первые же секунды ошеломил бы врага. Чтобы добиться этого, было приказано подпустить немцев как можно ближе. Внезапный огонь обрушился на беспечно идущую вражескую колонну с минимальной дистанции. Эсэсовцы валились как подкошенные. Потеряв больше половины убитыми, они попытались повернуть обратно и бежать. Тогда партизаны бросились вслед за ними. За пять минут все было кончено: полотно дороги и насыпь были усеяны трупами эсэсовцев. Уцелело лишь три гитлеровца, которые бросили оружие и подняли руки. Забрав часть трофеев и пленных, рота спешно ушла в партизанский лагерь. По пути дрожавшие от перепуга пленные повторяли:
— Белорусская земля страшнее фронта!
— «Сыча»-то мы поймали, а вот «Дракон» пока остается неуловимым, — не раз сокрушался Чуянов.
«Дракон» действительно был хитрым и коварным врагом. Мы, например, долго не могли узнать истинную причину провала хорошо подготовленной операции по привлечению на нашу сторону большой группы из состава словацкой воинской части. Только позже нам стало известно, что это было дело рук «Дракона». Произошло это так.
Каждый день фашисты несли потери. Они все больше нервничали, метались в поисках выхода. Как-то гитлеровское командование для оказания помощи своим гарнизонам прислало в юго-восточную часть зоны наших действий словацкую воинскую часть. Не успел ее штаб расположиться в Жодино, как на следующий день все словацкие подразделения были засыпаны нашими листовками. Жгучие слова правды советских патриотов глубоко запали в сердца братьев-словаков. Активная работа по распропагандированию этой воинской части принесла хорошие плоды. Довольно скоро на сторону партизан перешли в полном составе три группы вместе со своими офицерами.
Две группы специально отклонились от маршрута своего следования и повстречались с партизанами нашего доброго соседа бригады «Дяди Коли». Третья группа, прикрывавшая этот переход словаков, инсценировала бой с партизанами в районе станции Жодино, подожгла склад с награбленным оккупантами хлебом и, добравшись до автомагистрали, спилила около десятка столбов телефонной связи. В километре их ожидала неустрашимая наша связная Софья Павловна Орловская, принимавшая вместе с подпольщицей Ниной Крапивницевой активное участие в подготовке операции. Она проводила их к представителям бригады, находившейся возле совхоза «Будагово».
Утром 13 сентября 1943 года словаки были уже партизанами.
18 октября газета «Смерть фашизму» писала:
«Недавно группа словаков с оружием в руках перешла на сторону партизан. И сейчас она под командованием Войтеха Ф. показывает образцы мужества и героизма в борьбе с немецкими захватчиками. За короткое время ими убито 11 гитлеровцев и уничтожено три автомашины».
Хорошо помнится, как тогда герой заметки, фамилию которого газета вынуждена была скрыть под буквой «Ф», Войтех Фибих от имени своих соотечественников заверил командование бригады: «Мы, партизаны, не дадим гитлеровцам покоя ни днем, ни ночью».
Презирая смерть, уже осенью словацкие побратимы совершили ряд диверсий на труднодоступной железнодорожной линии Минск — Борисов. В схватках с врагом наше братство со словаками скреплялось кровью. Словаки часто вспоминали напутствия своих земляков при отправке их на восток: «Русские и словаки — братья», «Фашизм — наш общий враг», «Не позорьте своего народа». И патриоты Чехословакии выполняли наказ. На белорусской земле патриоты Чехословакии искали удобный случай помочь братьям, попавшим в беду. Нередки были случаи, когда во избежание кровопролития они умышленно давали обнаружить себя в засадах на подступах к железной дороге, сигнализировали об опасности. Было и так, что
