сведения о германских кораблях, полученные разведкой. Главное внимание уделялось подводной войне, представляемой данными о потопленных кораблях и другими важными цифрами.
Эта комната стала излюбленной достопримечательностью гостей Черчилля, приходивших по вторникам на его званые ужины. В то время Черчилль был первым лордом адмиралтейства[12], его спальные покои находились поблизости, и он частенько появлялся в самые неожиданные часы в своей пестрой пижаме и требовал сообщить последние новости. Доклад о самых последних событиях был в его распорядке дня первым пунктом утром и последним перед сном. Когда в мае 1940 года Черчилль стал премьер-министром, ему пришлось переехать от комнаты с картами, однако в течение всей войны те же самые офицеры продолжали ежедневно докладывать ему о положении дел на морях.
В сентябре 1939 года Германия вступила в войну, испытывая лишь небольшую нужду в морской торговле. Сельское хозяйство, всячески поддерживаемое нацистами, обеспечивало в достатке страну продовольствием; в германских шахтах добывались уголь и железная руда. Если военной промышленности требовались специальные высококачественные руды, под боком была Швеция, всегда готовая их продать. Остальной импорт шел через Швейцарию и Италию. Германии были жизненно необходимы каучук и нефть, но германские ученые уже научились получать в промышленных количествах синтетический каучук, а до нефтяных месторождений Румынии было рукой подать. Далее, у Германии появился новый друг и торговый партнер — СССР, — готовый поделиться своей нефтью. Новые друзья вторглись с двух сторон в Польшу, захватили ее территорию и поделили пополам. Началась прямая торговля через общую границу. Теперь Германия имела к своим услугам всю Азию и могла не беспокоиться о блокаде, объявленной Королевским флотом.
Все это становится очевидным после одного взгляда на карту, но, судя по всему, мало кто из членов британского правительства смотрел на карту. В марте 1940 года премьер-министр Чемберлен назвал блокаду «основным оружием». Британское министерство военной экономики неоднократно заявляло — и свято верило в это, — что германская экономика находится на грани краха. 27 мая 1940 года британские главы штабов предсказывали, что экономический коллапс Германии наступит в конце 1941 года. К сентябрю 1940 года — Гитлеру к этому времени принадлежала вся Европа от Норвегии до испанской границы и исход Битвы за Британию еще не был решен — главы штабов не переменили своей точки зрения. Господствующая точка зрения была такая: неизбежный крах Германии приблизит восстание жителей оккупированных стран. Главы штабов жизнерадостно предсказывали, что задачей британской армии в 1942 году будет лишь поддержание порядка в хаосе, оставшемся в Европе после распада Германии! Нам не следует быть слишком строгими к этим мечтателям: только такие фантазии и позволили Великобритании и доминионам продолжать борьбу в ситуации, которую более трезвомыслящие умы объявили бы безнадежной.
Раздел Польши между Германией и СССР и начавшаяся между двумя странами торговля были не единственной горькой пилюлей, которую пришлось проглотить британским адмиралам летом 1940 года. Адмиралтейство всегда полагало, что в случае войны можно будет воспользоваться портами Ирландии. Заправочные базы в Куинстауне и Берехейвене и военно-морская база в Лох-Суилли на западном побережье позволили бы противолодочным флотилиям далеко выходить в Атлантику. Без этих баз каждому эскортному кораблю пришлось бы пройти лишних 400 миль. Право на использование этих баз в военное время было подтверждено в разговоре ирландского борца за независимость Майкла Коллинза, адмирала Битти и Уинстона Черчилля еще в 1922 году, когда Черчилль, секретарь по делам колоний и доминионов, занимался Ирландской республикой.
История этой неожиданной перемены отношения Ирландии такова, что ее стоит повторить еще раз ко всеобщему удовольствию. В апреле 1938 года правительство Чемберлена отказалось от права использовать ирландские порты, гарантированного договором 1922 года. Черчилль пришел в ужас и заявил, что в такое время ничего более безрассудного нельзя придумать. В речи перед палатой общин он назвал случившееся «добровольной сдачей в плен» и «плачевным и непостижимым». Однако его позиция не встретила поддержки. Буквально все депутаты — как от правящей консервативной партии, так и от оппозиционных Лейбористской (социалистической) и Либеральной партий — поддержали Чемберлена. Однако когда началась война, Ирландия осталась нейтральной, и предостережения Черчилля оказались справедливыми. Ирландское правительство ответило отказом на просьбу Великобритании использовать эти порты, хотя часть сырья, доставлявшегося конвоями, предназначалась нейтральной Ирландии.
Конвои, зажатые у родных берегов в водах, омывающих Ирландию, становились прекрасной добычей для бесстрашных германских подводников. Адмиралтейство никак не могло оправиться от этого потрясения, и тут летом 1940 года на оперативных картах произошли еще более страшные перемены. Германия захватила Данию, открыв таким образом ворота на Балтику, и Норвегию, базы которой открывали путь в Северную Атлантику. Единственным светлым пятном среди этого мрака было то, что норвежский торговый флот — один из крупнейших в мире, — спасаясь от немцев, ушел в Великобританию. Эта огромная прибавка к тоннажу британского торгового флота позволила Великобритании пережить самые черные дни.
Когда летом 1940 года Германия захватила Францию, французский флот не ушел в английские порты, чтобы продолжать сражаться. В Атлантике и Средиземном море Королевскому флоту пришлось взвалить на себя весь тот груз, который прежде он делил с французским флотом. Атлантическое побережье Франции предоставило Германии превосходные базы для подводного флота, находящиеся далеко от аэродромов Королевских ВВС. Из этих портов германские субмарины получили прямой выход в океанские просторы.
Когда адмиралтейство на основе полученных радиоперехватов сделало вывод о том, что германские подводные лодки используют французские порты, министерство иностранных дел заявило, что это невозможно: французы этого не допустят. Лейтенант-волонтер Миншэлл, тот самый молодой офицер, у которого был большой глобус, вызвался лично проверить эти сведения. Одна из субмарин Королевского флота доставила его к побережью Франции, где он на лодке французских рыбаков проплыл в устье Жиронды. Миншэлл провел там пять дней, отмечая перемещения германских субмарин, и собранных им сведений оказалось достаточно даже для того, чтобы убедить людей из министерства иностранных дел в том, что Германия использует французские порты. Он вернулся в Великобританию на парусной шхуне и был награжден «упоминанием в боевых сводках»[13].
Вооруженные силы Великобритании вступили в войну, ожидая, что она окажется такой же, какую им пришлось вести в 1914 году: Британский экспедиционный корпус отправится во Францию, где ему отведут небольшой участок Западного фронта, а тем временем Королевский флот — с помощью французского флота — будет защищать морские коммуникации, ожидая повторения Ютландского боя. Однако картина кардинально изменилась. Германия захватила почти всю Европу, в том числе побережье Ла-Манша, находящееся всего в двадцати одной миле от Британских островов. Италия выступила на стороне Гитлера, так что средиземноморские пути тоже подвергались постоянным нападениям, и британская армия в Египте оказалась под угрозой. К лету 1940 года никто уже больше не оставался в заблуждении, что эта война будет напоминать предыдущую.
В 1920 году организация, известная в годы Первой мировой войны как «Разведывательный департамент 25» и обычно называвшаяся «Комната 40», сменила свое название на «Школа правительственных кодов и шифров». Название должно было скрыть истинное назначение организации: защиту британских линий связи и перехват иностранных сообщений. Эта организация стала частью Интеллидженс сервис и в 1925 году переехала из здания за вокзалом Черинг-Кросс в дом 54 по Бродвею, поблизости от станции метро «Парк Сент-Джеймс», где в удобной близости от министерства иностранных дел размещалась ее штаб-квартира. За несколько дней до начала войны организация снова сменила название и, став «Штаб-квартирой правительственной связи», перебралась в мило-уродливое, но очень удобно расположенное здание эпохи Тюдоров — готики с викторианской примесью, расположенное в Блетчли-Парке, приблизительно в 50 милях от Лондона. Основной задачей этой организации стало вскрытие германских радиосообщений, зашифрованных с помощью машин «Энигма».
«Энигма» начала свою карьеру в качестве коммерческого шифратора. Она представляла собой что-то вроде пишущей машинки, которая зашифровывала текст с помощью вращающихся зубчатых дисков, через которые проходили электрические сигналы. На приемном конце шифросообщение можно было
