первую жену дать ему развод и даже заплатил ей из собственного кармана 80 000 рейхсмарок отступных. Приняв этот дар, Браухич очутился полностью во власти Гитлера и второй «фрау генерал- фельдмаршальши», преданной нацистки, имевшей неограниченное влияние на шестидесятилетнего главнокомандующего и постоянно напоминавшей ему о том, чем он обязан фюреру. Хотя однажды Браухич выступил в защиту одного генерала, несомненно, он не был тем человеком, кто осмелился бы возразить Гитлеру в важном вопросе.
Генерал-полковник Франц Гальдер занимал должность начальник генерального штаба сухопутных войск с 1938 года. Постоянно хмурый, со стиснутыми губами, он выделялся среди прочих генералов. Если бы ему надеть на нос маленькое пенсне и обмотать шею шарфом, Гальдер сошел бы за придирчивого школьного учителя давно минувшей эпохи. Он также не был членом нацистской партии. Образованный католик, перед войной Гальдер выступал против политики Гитлера. Но успехи молниеносных войн подрывали влияние Гальдера, и к моменту начала работ по разработке плана «Барбаросса» он уже не предпринимал серьезных попыток возражать фюреру. По прихоти судьбы именно Гальдер, человек осторожный, никогда не рисковавший, был начальником генерального штаба в тот момент, когда германская армия готовилась начать самую большую авантюру.
Почти все немецкие генералы относились к «Барбароссе» с тем же безрассудным оптимизмом, что и их фюрер. Генерал Гудериан говорил: «Все генералы из ОКБ и ОКХ, с кем я разговаривал, были настроены непоколебимо оптимистически и не желали слушать критику и возражения». Частью этого самообмана было удвоение числа танковых дивизий — но только в результате уменьшения количества танков в существующих дивизиях в два раза и пополнения их орудиями и танками из французской и чехословацкой армий. Тактические преимущества такой реорганизации, о которой много говорилось, были весьма спорными; это была бесполезная трата штабных кадров и технических специалистов, и новые дивизии требовали почти столько же грузовых машин, сколько и старые. Однако на бумаге удвоение числа танковых дивизий выглядело хорошо, а Гитлеру нравились фокусы, которые, по его мнению, вселяли страх в противника.
Однако современные сражения нельзя выигрывать с помощью цирковых трюков, а также исключительно благодаря везению. В основном победы одерживают офицеры служб снабжения, которые, уяснив замысел высшего командования, обеспечивают то, чтобы нужное количество боеприпасов, горючего и продовольствия оказывалось в нужном месте в нужное время. Снабжение армий, предпринявших наступление на Россию, не могло обеспечиваться только автомобильным транспортом. Даже если отбросить ужасное состояние русских дорог, в немецкой армии было слишком мало грузовиков — даже после того, как были реквизированы машины во всех завоеванных странах. Разношерстное сборище из 2000 машин, в том числе большого количества устаревших моделей из оккупированных стран, которым требовался миллион разных запасных частей, было кошмаром интенданта. Для того чтобы полностью заменить железные дороги, автомобильный транспорт должен был иметь в десять раз больше автомобилей, чем насчитывалось в немецкой армии в 1941 году.
Поэтому не оставалось иного выбора, кроме как использовать несовершенную железнодорожную сеть России. Необходимо было изготовить паровозы с котлами, выдерживающими температуры ниже нуля, и, поскольку железнодорожная колея в России шире, чем в Германии, требовалось вслед за наступающими войсками прокладывать новые дороги. Скорость продвижения вперед ограничивалась скоростью прокладки новых железнодорожных путей. Голубая мечта захватить русские железные дороги нетронутыми и использовать их, заменив обслуживающий персонал на немецких железнодорожников, помимо того что вселяла большие сомнения в ее осуществимости, все равно не избавляла от необходимости перекладывать грузы из немецких поездов в русские.
В итоге был кое-как слеплен план, учитывавший все эти проблемы. Оценки требуемых запасов топлива и боеприпасов были урезаны, требования к немецким железнодорожникам были завышены до нереальных величин. Кроме того, был составлен жесткий график операций по окружению русских войск — танковые клещи, смыкающиеся через 500 километров (300 миль), должны были подойти к Смоленску, где им предстояло остановиться и подождать, когда подтянется железнодорожная линия и будут накоплены боеприпасы и военное снаряжение, необходимое для дальнейшего продвижения вперед.
Немецкие генералы самоуверенно заявили, что их армии дойдут до линии Архангельск — Волга за три или четыре месяца. После этого на захваченной территории останутся оккупационные силы, состоящие из 50–60 дивизий. Деспотизм Гитлера и безропотная послушность армейских начальников привели к тому, что не было предпринято никаких мер на тот случай, если наступающие войска не выполнят поставленные цели. Запасов зимнего обмундирования было достаточно только для оккупационных сил, таким образом, бесчисленному количеству немецких солдат пришлось сражаться в зимнюю пургу, будучи одетыми в легкие осенние шинели. Командования «Люфтваффе» и- войск СС, всегда с презрением относившиеся к армейским частям, не поддались на оптимистические оценки и позаботились о том, чтобы обеспечить своих солдат в достаточном количестве зимней одеждой.
Гитлер боготворил танки, однако для «урагана», который он намеревался напустить на такую огромную страну, как Советский Союз, их у него было недостаточно. Если считать только мощные танки T- III и T-IV, то в нападении должно было участвовать всего 1404 машины, причем им предстояло действовать на фронте протяженностью более 2000 миль. Но даже хорошие танки были не без недостатков. Многие из них были оснащены орудиями
23. САМЫЙ ДЛИННЫЙ ДЕНЬ В ГОДУ
Нет сомнения, что миллионы людей умрут от голода, если мы заберем в этой стране все, что нам нужно.
Немецкие генералы впоследствии любили объяснять, почему затягивалось начало операции «Барбаросса». Так, генерал Гюнтер Блюментрит (начальник штаба Четвертой армии) утверждал, что «после долгих переходов по горным районам Греции в некоторых танковых частях требовалось осуществить капитальный ремонт изношенной техники… Балканская операция задержала начало кампании в России на пять с половиной недель». Начальник моторизованных сил немецкой армии генерал фон Тома после войны приводил оценки, что из 2434 танков, задействованных в плане «Барбаросса», около 800 участвовали в войне на Балканах. Генерал Гудериан заявил, что основной причиной задержки стали погодные условия: «Русская кампания началась с большим запозданием. Весна была очень дождливой: еще к середине мая Буг и его притоки были охвачены половодьем, и вся прилегающая местность была болотистой и практически непроходимой. Я имел возможность лично наблюдать за этим во время инспекторских поездок в Польшу».
Генерал Зигфрид Вестфаль во всем винил Балканскую кампанию: «Войска для участия в боевых действиях на Балканах приходилось снимать с Востока. Это привело к задержке начала вторжения в Россию, что имело крайне неблагоприятные последствия. Мы потеряли шесть недель хорошей погоды, а лето в Восточной Европе очень короткое. Фельдмаршал Кейтель согласился, с горечью обвинив Италию в «бессмысленной Балканской кампании».
Гитлер говорил, что его поход на Москву задержался ровно на пять минут. Лидделл Харт, военный историк, разговаривавший с военачальниками побежденной армии, также подтвердил, что Балканская
