- продолжает он, - что высокородный принц не дорожил тем, чтобы иметь такие же сильные по численности полки и роты, какие приняты были в других местах; он принял решение, что с полком своих солдат, числом не более 1 000 человек, он может стать лицом к лицу против неприятельского полка в 3 000 человек; и всякий раз, как он в таком порядке атаковал противника, победа оставалась за ним; может показаться невероятным, чтобы трое сделали не больше, чем один; ведь можно было бы избежать больших излишних расходов. Но чем меньше у тебя солдат и чем больше командного состава, тем лучше они обучены'.
Старые капитаны ландскнехтов во главе своих рот являлись вождями и передовыми бойцами. Нидерландские же капитаны вместе с остальным помогавшим им командным составом были офицерами в том смысле, в каком мы их привыкли понимать теперь. Они не просто вели солдат, но сперва создавали и вырабатывали тех бойцов, которых затем вели в бой. Мориц Оранский возродил искусство обучения солдат и стал отцом подлинной военной дисциплины; тем самым он сделался и творцом офицерского корпуса, хотя свой специфически замкнутый характер последний приобрел позднее.
Новая, основанная на муштре дисциплина, которая должна была сообщить и действительно сообщила небольшим, неглубоко построенным тактическим единицам пикинеров и стрелков способность выдерживать столкновение со старыми квадратными колоннами, тотчас же придала нидерландским солдатам еще другую способность, которая непосредственно привела к более значительному в практическом отношении результату, чем усовершенствование тактических тонкостей. Это - возможность добиться от солдата, чтобы он выполнял окопные работы, что, правда, кое-где имело место и раньше, теперь же было возведено в систему. И здесь оказал свое действие классический образец; с особым ударением указывал в своих сочинениях Липсиус на укрепление лагерей (castrametatio), да и сами римляне сознавали и высказывали, что победу над врагами им давали не только доблесть (virtus) и оружие (arma), но и труд (opus). Старые ландскнехты были слишком горды и самонадеянны, чтобы унизиться до работы лопатой. Нидерландские принцы, опираясь на выдачу достаточного жалования и на повышенную дисциплину, достигли того, что солдаты согласились выполнять и земляные работы. Представляя в 1589 г. Генеральным штатам свою программу, Вильгельм Людвиг в первую голову потребовал аккуратной выплаты жалования, причем тут же добавил, что при высоком окладе надо отучить солдат от их нежелания производить окопные работы. 'Если это будет достигнуто, то получится страховка от опасностей, которые несет с собою война'. 'В укрепленном лагере,- продолжает он, - можно не быть вынужденным принять сражение, а построив такие лагеря на водных путях, можно сохранить подвоз снабжения. Таким же способом надо блокировать крепости, - он называет Нимвеген, Граве, Венло, Рёрмонд, Девентер, Цютфен, - и брать их без боя, не рискуя превратностями судьбы. Ибо окопами можно так себя оградить, что герцогу Пармскому не придется мечтать о выручке. А если мы только овладеем городами по течению рек, тогда прочие недолго смогут продержаться за недостатком продовольствия'85.
Мы можем привести противоположную иллюстрацию еще из Тридцатилетней войны. Когда богемская армия летом 1620 г. должна была укрепить свою позицию, солдаты нашли, что такое требование наносит ущерб их чести, отказались работать и потребовали выплаты недоданного им жалования86.
Мориц перешел в наступление, взял Нимвеген и ряд более мелких городов при помощи внезапных налетов или бомбардировки, а Стейнвейк, Кёрворден, Гертруиденборг и наконец Гронинген (1594 г.) - настоящей осадой с траншеями и минами. Нам передают87 о том, как Вильгельм лично днем и ночью присутствовал при производстве работ под Стейнвейком. Осажденные осыпали 'рабочих' насмешками, что они из воинов унизились до положения мужиков и землекопов и вместо пики пользуются заступом.
Но ни эти слова, ни обстрел, ни вылазки не могли задержать продолжения работы.
Имеются указания88, что Мориц перевозил за собою по водным путям палисадины; далее каждый солдат перетаскивал 2-3 палисадины, что позволяло Морицу очень быстро утверждаться в непосредственной близости от неприятеля.
Под Гертруиденборгом Мориц обеспечил себя циркум- и контрвалационными линиями, хотя работы здесь были чрезвычайно затруднены болотистой почвой. Мансвельд подошел на выручку с 9 000 войска, но он ничего не мог предпринять и был вынужден смотреть на то, как у него на глазах город капитулировал. А Вильгельм Людвиг, когда сдача состоялась, писал победителю89: 'Эту осаду по справедливости можно назвать второй Алезией; она означает возрождение значительной доли античного военного искусства и военной науки, которые до сего времени мало ценились и осмеивались невеждами, которых даже величайшие современные полководцы не понимали или, по крайней мере, не применяли'.
При взятии Делфзейла Мориц велел повесить двух солдат, одного - за то, что он украл шляпу, другого - за то, что он украл кинжал. Во время осады Гульста он велел расстрелять перед строем одного солдата за ограбление женщины.
Одним поколением позднее (1620 г.), как доносил на родину венецианский посол Джироламо Тревизано из Нидерландов90, Генеральные штаты содержали даже в мирное время 30 000 наличной пехоты и около 3 600 человек кавалерии; по его словам, выплата жалования никогда не задерживалась даже на один час, что бы там ни случилось, а это оказывает огромное влияние на дисциплину. 'Прямо поразительно, - говорит он далее, - как города спорят между собою о размещении у них гарнизонов, а горожане - о помещении у них на квартиры солдат, так они рассчитывают от них нажиться. Если у кого есть лишняя комната с двумя кроватями, он может принять к себе квартирантами 6 солдат, ибо два из них всегда будут на службе. Горожанин не задумываясь оставляет наедине с солдатами жену и дочерей, что было бы рискованно во всяком другом месте'.
Единственное сражение в открытом поле, которое дал Мориц при Нью-порте (2 июля 1600 г.), подробно, но не вполне удовлетворительно и исчерпывающе разобрано Рюстовом. Один из участников моего семинария, Курт Гёбель, предпринял специальное исследование по этому предмету. В конце октября 1914 г. он пал вблизи этого поля сражения под Диксмюде в бою за Родину.
РАССТОЯНИЕ МЕЖДУ ШЕРЕНГАМИ И ШИРИНА РЯДОВ КОЛОННЫ ПИКИНЕРОВ
Первые документальные данные по этому вопросу мы находим в донесении венецианского посла Квирини за 1507 г.: он определяет дистанцию между шеренгами в 1 S шага и при этом добавляет, что интервалы между людьми в шеренге были настолько малы, чтобы люди могли только не толкать друг друга при маршировке. 'Шеренги, начиная с первой от фронта и кончая последней, отстоят друг от друга на расстоянии приблизительно полутора шагов, так что длинные пики задних не задевают пик передних, когда они маршируют в строю; а в шеренгах один солдат стоит на таком расстоянии от другого, чтобы все они могли маневрировать, не толкаясь друг о друга'91.
Макиавелли в своей 'Истории военного искусства' (1519 - 1520 гг.) сообщает данные, которые не вполне согласуются между собою. Прямых указаний о пространстве, отводимом отдельному солдату, у него вообще не имеется, но в третьей книге приведен расчет его боевого построения, выкладки из которого дают в результате 25 локтей (bracci) на батальон в 20 рядов по фронту; это составляет приблизительно 74 см, или 2 S фута, на человека. Между тем во второй книге у него говорится, что люди стоят плечо к плечу ('они сходятся вместе так, что они касаются друг друга боками'), а в своем трактате о Германии92 он говорит о швейцарцах: '...построение их таково, что, по их мнению, никто не может протиснуться в их колонну, из чего можно заключить, что на человека полагается пространство приблизительно в 1 S фута'.
Дистанцию в ряду Макиавелли одинаково в нескольких местах своего сочинения (очевидно, по Вегецию, III, 14) принимает в два локтя (bracci), или 6 футов, которые во время боя на пиках сокращаются до 3 футов93.
В сочинении неизвестного автора, может быть Дюбелле-Ланжи, появившемся впервые в Париже в 1535 г. и цитируемом большей частью под заглавием 'Руководство по военному делу' ('Instruction sur le fait de guerre')94, указывается, что солдату в шеренге нужно при маршировке 3 шага, в боевом построении - 2 шага, а во время боя - 1 шаг. А дистанция в ряду соответственно равна 4, 2 и 1 шагу. На основании этого указания Рюстов (I, 253) полагает, что солдату в шеренге отведено было лишь l S геометрических фута.
'Место, какое занимает каждый солдат (soldard) в ширину в обычном строю (en simple ordonance) равняется 3 шагам, в боевом построении (estant en bataille) - 2 шага, а когда он сражается - один шаг. Дистанция от одной шеренги (rang) до другой в походном строю равняется 4 шагам, в боевом построении - 2 шагам, а когда он сражается - одному шагу. Таким образом, 21 человек каждой банды занимает в боевом построении 42 шага по фронту, а 20 шеренг (rangs) - 40 шагов в глубину, в том числе и пространство, занимаемое каждым солдатом, которое равняется одному шагу. Из контекста явствует, что автор под словом
