г., стр. 688; 1916 г., стр. 937, 1068). В конце (стр. 1069) он совершенно правильно замечает: 'Суждения Моммзена о военных вопросах и о военной истории сплошь и рядом неприемлемы. Очевидно, это область для него чуждая'. Но слова эти применимы ко многим историкам. Об изысканиях Дессау см. ниже (Сражение при Каннах, примеч. 3).
Глава I. СРАЖЕНИЕ ПРИ КАННАХ.
Войско римлян при Каннах вдвое превышало их силы при Треббии, где они впервые пытались сомкнутым боевым строем выступить против Ганнибала. Войско это насчитывало не меньше 8 легионов римских и соответственно столько же легионов союзных, короче говоря, в общей сложности 16 легионов. Кроме гарнизона лагеря и рорариев, не выступавших непосредственно в сражении, войско насчитывало 55 000 гоплитов, 8 000-9 000 легковооруженных и 6 000 кавалерии. Большое количество гоплитов было использовано не для удлинения фронта, а лишь для придания ему большей глубины. Легионы не ставились друг за другом, так как они были построены по возрастам, причем молодые воины не могли стоять позади отцов семейств. Большая углубленность, по словам Полибия, достигалась тем, что каждая манипула развертывалась гораздо больше в глубину, чем в ширину, причем в соответствии с суженным фронтом сокращались интервалы между манипулами.
Я полагаю, что ширина фронта пехоты не превышала 800-900 м, так как в глубину строилось человек 70.41
Консул Теренций Варрон, установивший этот боевой порядок, доказывал в своей речи римлянам, что их силы при таком порядке увеличились вдвое. Он считал очевидным, что чем длиннее фронт, тем затрудненнее и замедленнее становится продвижение войска, и что при наличии превосходства карфагенской кавалерии, на которое неоднократно с тревогой указывал его товарищ Эмилий Павел, об обходе и охвате неприятельских флангов нечего и думать. Очевидно, нужно было лишь стремиться произвести неотразимый натиск глубоко эшелонированной массой войска.
Кавалерия была распределена между обоими крыльями; правое крыло примыкало к реке Ауфиду.
Поле сражения представляло широкую равнину без всяких препятствий. Пехота Ганнибала была почти вдвое слабее пехоты противника: 32 000 тяжеловооруженных против 55 000. Количество стрелков у обоих противников было почти одинаково, но кавалерия Ганнибала была значительно сильнее (10 000 всадников против 6 000). Ганнибал разделил свою кавалерию также на две части, расположив их на флангах, и образовал фалангу из иберийцев и кельтов общей численностью свыше 20 000 чел. Африканцев он также разделил на две части по 6 000 чел. и разместил их глубокой колонной позади каждого фланга у стыка пехоты с кавалерией. Так поступил и Александр Македонский при Гавгамеле. Из этой позиции африканцы могли в случае необходимости выступить либо в одном направлении - для подкрепления и поддержки центра, либо в другом - для удлинения фронта пехоты и охвата неприятельских флангов.
Полибий в очень яркой картине изобразил боевой порядок войска: сначала оно было развернуто в прямую линию - конница, африканцы, иберийцы, кельты, снова африканцы и в конце снова конница. Затем центр выдвинулся вперед, сделался тоньше, и линия расположения получила фигуру полумесяца.
Не следует, однако, увлекаться заманчивой картиной, как это сделал Полибий, и рисовать себе линию изогнутой или думать, что центр, выдвигаясь, сам по себе редел. Правда, при продвижении вперед очень легко образуются изогнутые линии, но они не являются формами, облегчающими тактические действия. Это скорее неправильности, которых совершенно избежать нельзя и к которым нужно уметь приспособляться, но им все же необходимо по возможности противодействовать, дабы сохранить прямую линию.
Если принять безоговорочно изображение Полибия, то африканцы очутились между центром и кавалерией, отодвинутой к крайнему рогу полумесяца, другими словами, дальше всего от неприятеля; между тем мы узнаем дальше, что кавалерия приняла бой первой, т.е. была к неприятелю ближе всех. Африканцы как раз занимали ту часть боевой линии, которая выступала за линию римской фаланги. Такое положение допустимо лишь в том случае, если африканцы во время схватки находились позади кавалерии. Лучше всего представить себе происшедшее следующим образом. До выступления все части стояли рядом на одной линии, но развернуты еще не были. Таким образом, линию фронта составляли головы примерно 6 колонн, интервалы между которыми делали возможным вклинение в них других частей. Такой боевой порядок в тактике XVIII в. назывался выдвижением фланга. Но вместо того, чтобы двинуть равномерно все колонны, Ганнибал двинул лишь кавалерию да иберов и кельтов из центра, развернув их таким образом, что они в количестве 22 000 заполнили такое же пространство, какое занимали стоявшие напротив 55 000 римских легионеров. За этим фронтом, там, где кавалерия примыкала к центру, стояли на обоих крыльях колонны африканцев. В наше время мы называем такое расположение (не принимая во внимание кавалерии) подковообразным, но при том же условии, как и при построении полумесяцем, а именно, что стороны не закруглены, а прямоугольны. Так как при продвижении широко развернутого фронта середина легко выпячивается и выгибается вперед, то для глаза наблюдателя из центра - иначе говоря, из перспективы главнокомандующего - эта фигура полумесяца гораздо нагляднее, чем при нашем тактическом анализе, рассматривающем фалангу как прямую линий фронта. Правда, на практике направление очень часто терялось.
Когда многочисленные стрелки, находившиеся впереди фронта обеих сторон, вступили в бой, кавалерия левого карфагенского крыла под предводительством Гасдрубала первая перешла на берегу реки в решительной наступление. В этой части своего войска Ганнибал вообще значительно превосходил противника; к тому же он сосредоточил на этом крыле вей, тяжелую конницу42.
Римская конница была настигнута, опрокинута, загнана в реку и должна была очистить поле сражения.
Тем временем на другом крыле легкая нумидийская конница ограничивалась небольшими стычками с противником. Гасдрубал, обойдя римскую пехоту, послал ей подкрепление, а когда римская конница и здесь обратилась в бегство, то карфагенский полководец двинул всю массу своей конницы в наступление в тыл римской фаланге.
Во время конного боя эта фаланга настигла неприятельскую пехоту и огромным перевесом сил - 55 000 гоплитов против 20 000 - оттеснил ее назад. Но конница остановила с тыла наступавшую массу противника. Хотя иберийские, кельтские и нумидийские всадники и не могли ворваться в легионы и опрокинуть их огромную массу, но они ринулись на нее с метательными копьями и вместе с пуническими стрелками осыпали их с тыла таким градом дротиков, стрел и камней, что заставили обратиться в бегство последние шеренги и тем задержали дальнейшее наступление фаланги. Теперь центр карфагенян смог удержаться. Обе задержанные позади колонны карфагенской пехоты - африканцы - двинулись вперед, обошли крыло римской фаланги и, окружив ее справа и слева, закончили охват неприятеля так, что он был атакован одновременно со всех сторон.
Несмотря на то что римская конница очистила поле сражения, римляне все еще численно превышали неприятеля. 'Концентрические действия против неприятеля не подобают более слабой стороне', - говорит Клаузевиц в своем сочинении 'О войне'. В таком духе выразился и Наполеон: 'Более слабый не должен одновременно обходить с обоих флангов'. Здесь же более слабый противник сделал обход с обеих сторон, пока не сомкнул кольца. Если по распоряжению консулов манипулы держались оборонительной тактики с трех сторон, то с четвертой они могли мощным натиском прорваться сквозь посредственно сильное кольцо фронта и, расширяя прорыв, заставить свернуться неприятельское войско. Но для такого маневра требовалось гораздо больше тактических данных, чем имело гражданское войско Рима. Манипулы не являются самостоятельными тактическими единицами, а лишь отдельными членами однородного тактического целого, называемого фалангой. Легионы также не были тактическими единицами, способными и привычными к самостоятельным действиям. Они являются лишь единицами административными.
Если бы легионеры стояли один позади другого, то еще можно себе представить, что в случае крайней необходимости задние фланговые легионы, сделав поворот, отбили бы неприятельскую кавалерию
