отрывка, роль сия была главным образом негативная. Традиционно казаки селились на южных рубежах России и являлись естественным буфером между метрополией и агрессивными соседями, в первую очередь Крымским ханством. Здесь главную роль играли Войска Донское и Запорожское. Гребенские казаки, поселенные на Тереке Иваном IV, стали, по существу, северокавказской пограничной службой. Аналогичные функции выполняли яицкие казаки в Закаспии. Многие казаки, особенно на Дону и Днепре, никогда не занимались земледелием, умели только воевать и жили за счет добычи, захваченной во время набегов на сопредельные территории.
Оказавшись втянутыми в русскую Смуту и очутившись в центральных российских областях, казаки принялись заниматься привычным делом — грабить и убивать. Необходимый ежедневный прокорм также обеспечивался за счет местного населения. Именно к казацкой вольнице (не к регулярным же войскам!) постоянно примыкал всякий сброд, деклассированные элементы и разбойничьи шайки. В результате многие казачьи отряды быстро превратились в обыкновенные банды, оставлявшие кровавый след по всему пути своего продвижения. Организовать эту фактически уголовную массу было очень трудно, хотя такие попытки неоднократно предпринимались. Многие казацкие атаманы были под стать своим подчиненным. Наиболее колоритной фигурой — не только казацкого воинства, но и всего Смутного времени — стал донской атаман Иван Заруцкий.
Забегая несколько вперед, отметим основные вехи «героической деятельности» этого типичного авантюриста и «солдата (точнее — генерала) удачи». Заруцкий начал служить еще Лжедмитрию I, а после его гибели вместе с прибывшим с Дона войском примкнул к армии Болотникова. Крестьянским вождем, еще до разгрома восстания, был делегирован к Лжедмитрию II и быстро вошел к нему в доверие, став одним из главных сподвижников Тушинского вора. Тот пожаловал его саном боярина и сделал одним из ближайших советников. Вместе с поляком Лисовским — таким же отчаянным «сорвиголовой», как и он сам, — Заруцкий командовал пятитысячным казацким отрядом, успешно сражавшимся под Москвой с войсками Шуйского. После смерти Лжедмитрия II и «призвания» на русский трон польского королевича Владислава пытался заигрывать с поляками, но, быстро рассорившись с ними и не видя никаких личных перспектив (они одни только и интересовали Заруцкого), он примкнул к национально-патриотическом движению и вновь привел донцов под стены Москвы. Здесь он стал одним из руководителей Первого ополчения, но, не смирившись с авторитетом общепризнанного вождя — Прокопия Ляпунова, заманил его в свой лагерь и приказал зарубить рязанского дворянина саблями.
При слабости, нерешительности и напуганности князя Трубецкого — еще одного руководителя Первого ополчения — Заруцкий с 22 июля 1611 года стал фактическим правителем России. Планы, которые он при этом строил, не могут не поражать своей авантюрностью. Сначала он намеревался присягнуть Лжедмитрию III, объявившемуся во Пскове, но быстро передумал и вновь сделал ставку на поляков. Еще раньше, сразу после убийства своего покровителя Лжедмитрия II (а может быть, и раньше) он вступил в бурную интимную связь с «царицей» Мариной, только что родившей от второго самозванца сына Ивана, прозванного в народе Воренком. Воренок формально мог претендовать на русский престол, и Заруцкий до поры до времени решил объявить себя регентом при малолетнем царевиче. Против абсурдных планов Марины и ее любовника категорически выступила Православная церковь во главе с патриархом Гермогеном. К тому же к Ярославлю приближалось Второе ополчение во главе с Мининым и Пожарским, сформированное в Нижнем Новгороде.
Заруцкий попытался перехватить инициативу и взять Ярославль, но вновь потерпел поражение. Не увенчались успехом также и попытки устранить Пожарского с помощью яда или кинжала: подосланных убийц схватили и обезвредили. К тому же здравомыслящие казаки начали переходить на сторону патриотических сил. У Заруцкого осталась только половина казацкого войска. Он еще раз попытался подороже запродать себя интервентам, зная, что к Москве на помощь засевшему в Кремле изголодавшемуся польскому гарнизону и марионеточному боярскому правительству приближается огромная армия гетмана Ходкевича. Но и из этой затеи тоже ничего не вышло. Настала пора спасать собственную шкуру. Заруцкий вместе с Мариной устремился на юг, где провозгласил царем годовалого Ивана.
Когда начались переговоры о созыве Земского собора и избрании нового законного царя, Заруцкий предпринял очередную авантюрную попытку совершить молниеносный прорыв к Москве, чтобы захватить Кремль и не допустить предстоящего венчания на царство Михаила Романова. Однако казачья удаль натолкнулась на стойкий русский патриотизм, и войска Заруцкого окончательно были разгромлены под Рязанью. Сам он вместе с Мариной и Воренком-Иваном переместился сначала в Воронеж, а затем в Астрахань. Здесь неуемный атаман предпринял последнюю попытку провозгласить казацкое государство и в союзе с Ногайской ордой присоединиться к Персии или к Турции. Заруцкий успел также обручиться с Мариной по православному обряду, став, таким образом, третьим мужем «гордой полячки».
Весной 1614 года Астрахань освободили царские войска. Несостоявшегося регента удалось поймать только на Яике. В Москве его посадили на кол на Красной площади. Рядом под улюлюканье толпы повесили ни в чем не повинного трехлетнего Ивана Дмитриевича, сына Лжедмитрия II. Новая царская династия Романовых занимала трон, переступив через невинно убиенного ребенка. Быть может, потому и была наказана спустя 300 лет, когда в подвале Ипатьевского дома чекисты расстреляли вместе с родителями и сестрами наследника престола царевича Алексея. Трехкратная «царица» и трехмужняя вдова Марина Мнишек умерла в застенках того самого Кремля, куда восемь лет назад с триумфом вступила в сопровождении блистательной свиты. Считается, что скончалась низвергнутая царица московская «от тоски», однако в подобную версию никто никогда не верил…
Бояре продолжали еще глубже загонять под лед и топить Великую Россию. После свержения в июле 1610 года своего ставленника — царя Василия Шуйского, отправленного в плен к полякам, — власть в стране перешла к Государственному совету, состоявшему из семи наиболее авторитетных членов Боярской думы. Этот формально вполне «демократический» орган получил в истории название Семибоярщина. Одной из первых же акций этого якобы российского правительства было самое что ни на есть антироссийское решение, а именно —
Именно Семибоярщина заключила с польской шляхтой договор, признававший новым русским царем Владислава — юного сына польского короля. Все, как говорится, по закону. Только российская государственная независимость от такого «законодательного творчества» боярских радетелей чуть было не испарилась навсегда. Кроме того, ориентация на Польшу пришлась не по душе другому воинственному соседу России — Швеции. Католическая Польша и протестантская Швеция считались непримиримыми врагами, отчего любой союзник Польши автоматически становился врагом Швеции. И когда Россия призвала на трон польского королевича, Швеция посчитала это прямой угрозой и вызовом, немедленно приступив к оккупации сопредельных русских территорий (напомним, здесь уже находился шведский экспедиционный корпус Делагарди), в результате чего был захвачен — ни больше ни меньше — Великий Новгород.
Наступил полный хаос. Централизованное управление было полностью утрачено. Семибоярщина не имела ни авторитета, ни военной силы. Никто никому не подчинялся. Польские жолнеры заняли Москву, захватили Кремль и диктовали свои условия. Однако, слава Богу, на Руси помимо бояр оставался еще и народ. За ним, как известно, всегда последнее слово — и по очередности, и по значимости. Повсюду началось сопротивление оккупантам — поначалу стихийное, оно быстро выдвинуло из своей среды способных организаторов. На первых порах тон задавали сразу три вожака: рязанский воевода Прокопий Ляпунов, князь Дмитрий Трубецкой и казачий атаман Иван Заруцкий, о судьбе которого рассказано выше. Они договорились о совместных действиях, образовали военно-политический триумвират и привели к Москве Первое ополчение. Единение трех руководителей сопротивления оказалось недолгим: казаки, подученные Заруцким, заманили Ляпунова в свою ставку, зарубили его саблями и попытались единолично
