рвался к поверхности, ревел и бился, порождая ужасные Волны. Не только здесь, на островах Древа, знают проклятие Волны. В неведомых тэльрам и оримэо дальних краях тоже смывает поселки и целые прибрежные города. Нерушимый свод бездны создала Сиирэл, это последнее, что она смогла сделать для мира, — удерживать дракона до поры до времени. Смерть богини или ее возрождение нарушили старое заклятие, морииль снял его окончательно, нырнув ко дну и вернувшись в мир людей. Дракон Риильшо рвет оковы сна, он взбешен заточением и накопил силы для того, чтобы разгуляться на воле.
Рассказ получился длинным. Тилл продолжали слушать, шагая от лодки к столам на пристани. Русалки шли действительно сами и достаточно уверенно, убедив Крида в подлинности легенды о загадочных гротах подводного мира, наполненных воздухом и светом. Ведь их глаза и солнышка не испугались!
Тилл смолкла, когда люди уже расселись, получив любезное согласие газура видеть их за его столом.
— Ага, поделом мне, — подвел итог Крид, поправляя хомут. — Полез куда не следовало. Обычное для меня состояние…
— О, лучше открыть свод прежде возрождения, — возразила русалка. — Сиирэл теперь очень слаба, ей нельзя встречаться с Риильшо, своей темной стороной. Зачем нам мстительная злопамятная богиня вместо нашей древней матери?
— Человек способен одолеть Риильшо? — шепотом уточнила Риоми.
— Не Риильшо безначального, а его воплощение, дракона вод, — ответила Тилл. — Да, и способен, и должен. Морииль не убивает дракона. Только лишает спинных глаз, наполненных безумием гнева Вечного. Слишком много очей — он испытывает боль, он страдает: его главные очи слепы. Рассудок спит, тело подчинено древнему гневу.
— А если всем миром одолеть? — задумался Парси.
— Один дракон и один морииль, — покачала головой Тилл. — Иначе Риильшо позовет Вечного, и станет намного хуже. Так уже случалось. Два дракона, потом три. Очень страшно. Даже мы, хранительница и стражи, можем лишь отвлекать. Риильшо не враг, он просто болен и благодарен своему помощнику… потом. Когда прозреет по-настоящему.
— Если все выживут, — хмуро закончила Риоми.
— Да, — виновато согласилась русалка. — Хуже всего то, что нет времени. Риильшо уже просыпается, он пойдет из глубин вверх. Прежде его Волну отражали сирины, он помнит голоса Древа. Попробует двинуться к северу.
— Вот-вот из Дильша выйдет флот короля Альбера, — дорисовал картину событий Парси. — Заметьте, теперь у островов есть русалки, какая забавная история… Быстрой войны не будет, но мир получится жутковатый. Без короля.
Глава 14
В глубине вод ранний вечер по-теплому сумеречен и загадочен. Далеко вверху облачной рябью играет узор легчайших волн поверхности. Блики плывут золотыми рыбками, фальшиво обещая исполнение заветных желаний. Темные туши кораблей замерли в безветрии, и ни одно весло не тревожит воды.
Плыть вверх приятно и нетрудно. Мир наполняется красками, светится радостью. Гудят и вздыхают голоса рыб, доступные подводному слуху, шелестят далекие рощи сарга, они теперь внизу и левее. Там пятый день пасутся, нагуливая жир, морские зубры лоамхи, огромные, могучие и добродушные. Русалки обрадовались кочующим к Древу стадам, увидев в этом знак грядущих перемен. В древности морские люди пасли и оберегали стада, пока детеныши лоамхов были особенно малы и беззащитны; морские зубры охотно делились молоком и катали юных русалок. Хорошая дружба, добрая и, увы, много веков недоступная, как сам путь наверх, за свод глубинного купола…
Плыть вверх замечательно. Там ждет Риоми, уже готовы ужин и отдых. Золотые рыбки бликов не лгут: в лодках уже имеется все, о чем мечтает Крид. Желания сделались простыми семь дней назад, когда хранительница Тилл взялась за ускоренное обучение и воспитание пугающе неопытного морииля. А случилось это сразу после памятного завтрака.
Но прежде тэльра бросили все друзья и знакомые. Роул приплыл от башни сирина со следующей лодкой, спросил, где мама Авэи.
— В лечебнице, она ранена, — виновато пояснил второй хранитель. — А вот с Юго все куда хуже, но жить будет.
Роул убежал, потемнев лицом.
Второй хранитель не сел за общий стол, хотя его звали. Стоял и смотрел в пол, молча напрашиваясь на наказание. Он виноват во всем произошедшем: допустил похищение божественной Риоми, не рассмотрел предательства сирены Фиэ из рода Тоози, не обратил внимания на то, что вместо голубоглазой во внутренний храм вернули «куклу», отпустил в город стражей… И его оставили, как недостойного больших дел, охранять храм, пока иные исправляли ошибки и платили за них — кто кровью, а кто и жизнью. Второй хранитель с ужасом и болью встретил у причала лодки, доставившие жертв ночного штурма. Цена его наивности, выплаченная стражами в заброшенной крепости сирина, оказалась ужасающе высока. Но наказание, к сожалению, не последовало: разве это кара — принимать больных, обрабатывать раны, снова и снова прибегать к дару меда, умаляя чужое страдание, но никак не свою вину…
Араави не позволил себе гнева, покидая храм. Сказал лишь:
— Так надо, твое место здесь. Хоть один сильный голос должен беречь обитель, а ты еще и прекрасный лекарь.
Хранитель додумал прочие слова, несказанные, но, как ему казалось, неизбежные: «Ты наворотил непоправимое, ты недостоин права на бой». Араави оказался прав: во внутренний предел пытались прорваться две опытные сирены, их поддерживал отряд воинов, околдованных медом звучания. Второй хранитель управился с бедой, в коридорах тишины сами стены помогают. Так разве это что-то меняет?
Араави сидит сухой и бледный, истративший силы владыка выглядит сегодня очень старым и больным. Элиис рядом — тоже плоха. Да и учителя Боу, едва вздохнувшего и сделавшего первые шаги к выздоровлению от прежних ран, качает от усталости и истощения дара. А виновник бед здоров и бодр. Преступник.
— Все свои косточки обглодал за ночь? — хмуро бросил араави.
— Разве этим людей вернуть? — вздохнул хранитель. — Меня казнят здесь или отдадут дворцу для выбора меры искупления?
— Владыке и газуру больше заняться нечем, как пороть мальчишку! А ну, немедленно возвращайся в лечебницу и занимайся делом, — приказал Эраи. — И не надейся, наказывать тебя никто не станет. Вот разве что разрешу помогать Пэи чистить берег. Может, с ним поговоришь, пойдет кому-то из вас на пользу… Иди.
Хранитель вздохнул, с надеждой покосился на газура — вдруг хоть тот накажет — и нехотя ушел. Боу извинился и встал, заспешил следом, не оглянувшись на Крида. Парси — еще один «предатель» — выяснил, что его Кристина тоже при лечебнице, ухаживает за владычицей Авэи, и покинул собрание, забыв попрощаться. Тилл задумчиво поглядела на морииля, и тогда Крид впервые насторожился, ощутив угрозу, скрытую в сочувственном взгляде хранительницы.
Крид из последних сил работал хвостом. Поверхность приближалась все медленнее, и он стал подгребать руками. Тотчас услышал насмешливое замечание Тилл: «Так не плавают, а тонут!»
И застонал: где же все эти предатели? Говорили: «Мы с тобой», — и бросили без раздумий в самый трудный момент. Оставили один на один с кораблекрушительницей, столь же безжалостной, сколь неутомимой. Он тогда не знал, как все обернется. Теперь вот поумнел. За ужином Тилл посочувствовала своему мориилю в последний раз и принялась изводить его непосильными нагрузками.
Принц охнул, согнулся, перед глазами поплыли темные круги: надо же, опять! Оказывается, хвост способен уставать до онемения, и тогда все мышцы сводит судорога, закручивая тело в спираль наподобие ракушки. Сегодня он сам добрался до того места, откуда видно поверхность. Все прошлые дни усталость
