Но время не на нашей стороне.
- Закончив учитывать оружие и распределив людей, я отправился к Альдо, - вмешался в разговор Сагийари, двигая к себе тарелку и заинтересованно наблюдая за Банвасом, притащившим и нарезающим новый окорок. - Мы обдумали все, что нам известно о кораблях. Повторить внешний вид известных нам и выстроенных на верфях иного берега будет трудно. И бесполезно: мы не понимаем, что в форме важно и что случайно. Но, как полагаю, есть более простые возможности. Если бы удалось быстро выбрать древесину из сердцевины...
- Выжечь могу с любой точностью и очень быстро, если мавиви допустит вмешательство ариха, - кивнул Магур.
Смуглый профессор замер, медленно обернулся к старому вождю и уточнил, все ли он разобрал верно? Вождь Даргуш в наступившей тишине дожевал мясо, вздохнул и кивнул.
- Нет ни смысла, ни возможности далее таить известное мне еще вчера. Шеула, прибывшая в столицу вместе с моим отцом, действительно мавиви и родная внучка иной, чтимой племенем предгорий мавиви Шеулы, которую мы полагали погибшей в первую войну. - Пока не знавшие новости осознавали её, Даргуш добавил: - Ночью мне не спалось, я думал, как нам следует именовать Джанори? И пришел к решению, подтвержденному его словами за этим столом. Мавиви - те, кто слышит зеленый мир и хранит его висари. Маави - тот, кто слышит мир людей и пробует привести смятение наших душ к некоему висари... Джанори, ты ведь слышишь души. И ты умеешь их исцелять. Даже те, которым сама Плачущая отказала в надежде.
- В некотором роде, - осторожно признал гратио.
- Значит, ты первый в народе махигов маави, - Банвас от полноты чувств припечатал ладонь к столешнице со звонким шлепком. - Я ловок! Ай да я! Не отвертишься: я твой ранва. Я тебя кормил, я тебя носил, я добыл тебе новое одеяло. От тебя уже никуда не денусь, и...
Банвас замолчал, глядя, как в дверь проскользнула Шеула, огляделась, моргая и щурясь, растирая пальцами ноющие болью виски. Прошла, нырнула под руку Магуру и уткнулась лбом ему в плечо. Немного посидела, вздохнула свободнее, снова огляделась.
- Что-то плохое случилось? - уточнила мавиви, хмурясь и спрашивая в первую очередь Гимбу.
- Люди моря украли Чара, - виновато повел плечами хакка, словно именно он и недоглядел. - Совсем украли. Корабль у них имелся возле нашего берега, стоял наготове, так мы все решили.
Шеула вздрогнула, прикрыла глаза и затихла, щекой прижимаясь к плечу названого деда. Плотнее оплела пальцами лоб, потерла виски, морщась и даже шипя сквозь зубы. Распахнула свои синие глаза, темные от беспокойства, слепо вглядывающиеся вдаль.
- Ветер от берега, - отрешенно, без выражения сказала она. - Давно, с прошлой ночи. Далеко ушли, я плохо слышу море, не знакома с ним, край асхи не отзывается родственно. Мало понимаю, мало вижу. След остается, этот след я и позже укажу, вполне надежно, его мир помнит.
Мавиви поникла на плечо Магура и задышала часто, тяжело. Гимба взволновался, добыл воды и передал большую чашку через стол, сводя густые брови, буравя взглядом мелких темных глаз то вождя, то Сагийари. Не дождавшись немедленного их решения, сам заговорил.
- Мы построим корабль, и бледные на том берегу станут еще бледнее, Шеула. Мы их вразумим и вернем Чара. Ты мне-то верь, я сказал, что построим, то оно так и будет, даже если все прочие откажутся.
Мавиви фыркнула в плечо деда и кивнула. Обещаниям хакки она верила, и видела: даже жена вождя смотрит на него с надеждой и уже без слез на глазах...
- Я подобрал ствол секвойи для корпуса корабля, - решил продолжить рассказ Сагийари. - Старейшина леса упал пять лет назад, лежит в полукилометре от берега, на холме, ствол неплохо просох и оттуда его, полагаю, посильно стащить в воду. Долбить древесину долго, я опасался, что мы и до зимы не управимся. Насколько ранва Магур ускорит работу, я не рискну заранее угадывать. При должной удаче, если...
- Мы пойдем туда немедленно и начнем теперь же, - глаза мавиви блеснули упрямством. - У меня два ранва и мы справимся быстро. Дедушка...
- Заседлаем Шагари, усадим тебя верхом - и вперед, прихватив с собой все счастье, даруемое пегим, - серьезно кивнул Магур, наблюдая, как Гимба взвешивает в руке мешок с батаром и взглядом оценивает последний окорок.
- Суеверия, - робко улыбнулась мавиви, поверив деду и обретая цель на ближайшие дни и надежду - на все последующие. - Счастье нельзя приманить.
- Конечно, можно, - строго возразил Джанори. - Счастье пегого коня велико, поскольку мы все радуемся и обретаем уверенность, глядя на него. Так что идите, седлайте и...
- ... с белой ноги, - басовито рассмеялся Банвас.
Вождь кивнул и поднялся с табурета, чтобы проводить мавиви. Долго смотрел с крыльца, как седлают коня и как пегий, возмущенно фыркая, шагает прочь по улице Секвойи, нахлестывая себя хвостом и кося глазом по сторонам: давно пора появиться Ичивари, признанному и несравненному хозяину, другу, обладателю несметных запасов лепешек, сладкой свеклы и ласковых слов... Напрасное ожидание.
- Что ты хочешь найти в записях? - негромко уточнил Магур, возникая тенью за спиной.
Вождь без удивления обернулся: он знал за отцом это умение появляться вовсе не там, где ждут и задавать внезапные вопросы, касающиеся важного. Он, ранва, должен бы уйти вместе с мавиви, но он же - вождь и отец вождя - не может покинуть город, не понимая происходящего и не дав сыну возможности хоть с кем-то разделить свои сомнения и выслушать либо одобрение, либо разумные замечания. Сейчас, конечно же, необходимо понять: что есть в записях и надо ли тратить на них время? И как иными способами пролить свет на прошлое серенького, исключительно неприметного Маттио Виччи, вечно вздрагивающего, сутулого старика.
- Кто он, когда пришел к нам, где жил и с кем был знаком, - отозвался Даргуш. - Эти детские записи наивны и на первый взгляд бессмысленны. Но вдруг именно их важно было уничтожить? Дети писали обо всем минувшем, что помнили их деды. И нового добавить не забывали. Велик ли их опыт? Однако же каждый незнакомец - тайна, а всякий бледный подозрителен. Пусть мы вот-вот назовемся единым народом, но прошлого быстро не изжить. Тот, кого мы знали, как Маттио, пришел в столицу и был принят, он принес письмо от вождя племени абава. Теперь я пытаюсь с помощью пажей установить: что помнят о нем на прежнем месте? Что известно о неожиданных передвижениях иных бледных и смуглых. Охота, растянувшаяся на всю зиму, переезд из одного селения в другое, несчастные случаи... Я составил довольно длинный список, потому что не желаю дать людям моря возможности жить среди нас и уродовать зеленый мир, его обитателей и его законы. Если бы этот Маттио не проявил себя теперь, пусть и столь страшно, он мог бы похитить Шеулу.
- У меня всего один внук в мужской линии, - нехотя выговорил Магур. - Но ты прав... Тяготы плена следует принимать мужчинам. Они сломали бы девочку, выясняя истоки дара мавиви и требуя власти над духами во имя войны.
Даргуш обернулся к отцу и складки у губ обозначились резче, делая лицо жестким, хищным.
- Я готов поверить в полезность казней, как уже было однажды, если только неизбежность насильственной смерти уберет с нашего берега предателей. Нет ничего страшнее и подлее удара в спину.
Магур немного помолчал, хмурясь и оценивая услышанное. Глянул вслед мавиви: пора догонять... Значит, времени на долгие разговоры нет.
- Дар, все разумно и правильно. Но я теперь ранва и порой мне делается доступен какой-то иной путь разума, не принадлежащий логике, - вроде бы чуть удивляясь, вздохнул Магур. - Я осознал еще один признак людей, отринутых миром. Увы, подобно ощущают себя и просто больные, важно научиться разделять одно от другого. Тут я поверил бы мнению Лауры.
- Что за признак?
- Они мерзнут, Дар, - с долей презрения шевельнул плечами старый вождь. - Родство с духами и миром дает нам немало, одних делает мавиви, иным отмеряет чуть меньше, позволяя жить в свое удовольствие и не тяготиться сохранением висари ежедневно. Но все мы, настоящие махиги, не понимаем суровости мороза за перевалом. Здоровяк из новоявленного рода дуба бледный до того, что щеки его
