остальные.
Рага Бол стоял, помахивая перед собой саблей и крюком.
Марта догнала Торана.
— Там, на северной стене, крысы! — крикнула она.
Торан свернул к лестнице:
— Велд, Гелф, Двурл, за мной! Остальные с Мартой!
Бол подпустил Лонну на три шага, отпрыгнул, упал на землю и завопил:
— Копья!
Лонна даже не делал попытки увернуться. Три пиратских копья пролетели мимо, одно вонзилось в плечо. Барсук смахнул его, но нанесенной копьем раны, казалось, не заметил. Его заполнила Жажда Крови, глаза светились, как закат, которым он недавно любовался, зубы обнажились в свирепой гримасе. Острые когти вонзились в горло пиратского капитана, пытавшегося снова встать и занять боевую позицию.
Рага Бол выпучил глаза и под хруст своих шейных позвонков издал булькающий звук. Тут же в его спину вонзились четыре копья, брошенные его же матросами и предназначенные барсуку. Как тряпичная кукла, повис пиратский капитан в могучей лапе барсука. Последнее, что он видел, была оскаленная морда Лонны, рычащая ему:
— Гори в аду, крыса! Еулалиа-а-а-а-а!
Держа перед собой труп Раги Бола, Лонна понесся по ступеням стены, догоняя отряд главного повара.
Торан обернулся и завопил:
— Дорогу барсуку, пропустите, осторожно! Марта, назад! Спускай всех вниз!
Марта закричала своим:
— С дороги! Вниз, быстро!
Она столкнулась с аббатом Кэрролом. Вооружившись веником, отец настоятель размахивал своим оружием и вопил:
— Где эти грязные гады? Я им покажу!
Одержимого боевым бешенством старика аббата подхватили два коренастых крота и осторожно спустили по лестнице на лужайку, чтобы тот не натворил бед.
Крыс охватила паника. Лонна размахивал трупом Раги Бола, как дубиной, молотя пиратов, сбрасывая их со стен. Они глухо бухались оземь с обеих сторон стены. На трупы тех, кто упал на траву с внутренней стороны, набрасывались доблестные рэдволльцы, каждый из которых хотел остаться в благодарной памяти потомков как защитник аббатства в решающей битве.
Лонна остановился, тяжело дыша. Кровь сочилась из дюжины ран на его теле. Истыканный копьями труп Раги Бола в его лапах напоминал гигантскую подушку для иголок.
Торан в сопровождении своих помощников осторожно приблизился к барсуку. Лонна повернулся, скребя копьями стену и парапет. Мощным движением он швырнул труп пирата за стену, прислушался к хрусту веток, копий и костей. Потом улыбнулся и сел на ступень:
— Когда Марта привела меня в Рэдволл, я надеялся, что смогу вам помочь.
— И ты помог нам, друг! Да еще как помог!
Лесные голуби сорвались с ветвей и закружили в ночном воздухе, удивляясь, почему колокола Рэдволла звонят в такой поздний час.
41
Брагун в три погибели согнулся над дырой, в которой исчез Хорти. Саро спешно мастерила факел из веток, травы и мха. Фенна тем временем без устали кричала в черную пропасть:
— Хорти! Хорти, отзовись! Хорти! Спринголд навела на верхушку факела свой магический кристалл, помогая солнечным лучам зажечь факел. Саро раздула дымок, и факел вспыхнул, споря с солнечными лучами, дерзко бросил вызов породившему его небесному светилу.
— Спускаюсь. Спринг и Фенна — здесь наготове, нам может понадобиться помощь, — распорядилась Саро. — Браг, давай веревку.
Саро исчезла в могиле и скоро ощутила под ногами что-то твердое.
— Ступени. Каменная лестница.
Исчезающая в темноте лестница кажется бесконечной. Брагун шагает вслед.
— Осторожнее, не спеши. Не хватало еще тебя потерять.
Спринголд и Фенна следят за огоньком, но вот он исчез за поворотом. Внизу шевелятся неясные тени.
Мышь зябко поежилась:
— Мне здесь больше не нравится. Тоже, смиренное кладбище. Сначала заманило, а потом… Не зря Туб его боится. Хоть бы с Хорти ничего не случилось.
Фенна внимательно изучает покосившийся монолит, нависший над могилой.
— Наш Хорти несокрушим.
Из дыры вынырнула макушка Брагуна.
— Совершенно верно, мисс. Помогите-ка…
Вчетвером они вытащили Хорти из могилы и положили его на траву. Заяц тотчас свернулся калачиком, как в сладком сне.
Саро слегка похлопала его по плечу:
— С лестницы загремел, бедняга. Опять голову расшиб. Но ничего опасного, оклемается.
Фенна смочила горстку мха и приложила к распухшему уху зайца.
— Везет же бедному Хорти! Там шишку заработал, здесь опухоль. Да какую!
Холодная примочка подействовала. Хорти зашевелился, застонал, попытался сесть, но тотчас рухнул и затараторил:
— В-во-во-во-ой-ой! Не суйте пчел в ухо, выньте, выньте! Жжет, колит, пилит, рубит, режет! Во-ай! И шумит, гудит…
Спринголд протянула зайцу фляжку:
— Освежись, если глотать можешь.
Хорти схватил фляжку и осушил ее в три глотка.
— Уху-то, конечно, не поможет, но хоть губы смочил, во. У-у-у, бедненькое мое ушко, а-а-а-а, во!
— Болит, да? — участливо спросила Фенна.
— Я при смерти, во! Фенночка, пожевать чего — нибудь умирающему не найдется? В последний раз…
Брагун усмехнулся:
— Ну, не так сильно он, оказывается, и ушибся. Последите за этим симулянтом, мы с Саро спустимся еще раз, осмотримся. Мха и травы нам еще надерите для факела.
Фенна подсунула свой свернутый плащ под голову Хорти. Собирая горючее для факела, она поделилась с товарищами своим последним открытием:
— Я поняла, почему старик Туб слышал стоны. Посмотрите на этот темный камень. Здесь можно разобрать надпись. Вот: «Сильватикус. Первая мать настоятельница аббатства Глинобитная Обитель. Славная сезонами и мудростью. Всеми любимая и почитаемая. Всегда в наших сердцах. Покойся в мире». Та самая могила, которую мы ищем.
Фенна вытянула лапу, указывая на верхнюю часть надгробия. Каменная лилия на каменном стебле, плавные изгибы каменных листьев… И весь этот растительный узор прорублен в камне насквозь.
— Вот цветок, который не растет и не отцветает. А сильный ветер, наверное, гудит в сквозных отверстиях, пугает Туба.
