И, отдыхая от трудов, Мечтал под лунным светом. Уж час ходил он взад-вперед, Не проронив ни звука. Не холодил январский лед, И прочь бежала скука. Он молод. Как же тут уснуть! Как кровь бурлила в жилах! Фантазия теснила грудь И голову кружила. Он вспомнил чувства юных лет, Любовью их означив, Хоть многие его секрет Назвали бы иначе. Нечасто дней минувших ход Его волнует сердце: Он слишком нынешним живет, Чтоб в прошлое глядеться. Минувшего ему не жаль, Но луч ночных светил, Как будто блеклую скрижаль, Всю Память озарил. А в ней одно лишь из имен Мерцает до сих пор, И вновь, как прежде, окрылен, Он шепчет: «Элинор». Нет горечи в словах его, В улыбке — доброты, Лишь эгоизма торжество Средь мерзлой пустоты: Ее любовь сильней, чем смерть. Как сладко, видит Бог, Такую красоту узреть, Простертую у ног. Благословен, кто без забот Столь глубоко любим, Кто видит, как красотка ждет — И непоколебим. А иногда вдруг снизойдешь, Смягчишь свой гордый нрав — И в юной ручке чуешь дрожь, Слегка ее пожав. Скрывала чувства, как изъян, Но видеть мог любой; Я знал, что властен, как тиран, Над девичьей судьбой. Мне совершенства не дано, Ее мечтанья — бред. Я воссиял во славе — но Ее восприняв свет. Ее природный, юный жар, Могучий пыл в груди В небесный пламень превращал Огонь моей плоти. И снисходил я, словно бог, К любви в ее глазах; И, словно бог, затем я мог Исчезнуть в небесах. И больше горестной рабе Мой не являлся дух, К ее рыданьям и мольбе Не преклонял я слух. Я знал, меня не подведет Знак верности слепой, И с чистой совестью вперед Ушел от девы той. Но все же хочется порой Все сызнова начать И боль любви своей игрой В ней пробудить опять, Чтоб снова бездны юных глаз Вобрали огнь моих; И если мог бы — сей же час Я вновь зажег бы их.[82] ВОСПОМИНАНИЕ
Эллис Белл (Эмили Бронте)
Ты мерзнешь, мерзнешь, холодна могила.
