И снег растет тяжелою горой. О, разве я любить тебя забыла, Отброшенная времени волной? И мысли, уносясь к брегам Ангары, Не вьются над возвышенностью той, Где папоротник ветхие узоры Слагает над твоею головой? Ты мерзнешь. С бурых гор с водою талой Сошло пятнадцать диких декабрей. Впрямь верен дух, коль памятью усталой Все помнит после стольких бурных дней. Любимый мой, прости, что отдаляюсь, Когда отлив мирской меня влечет, И мрачными желаньями смущаюсь, Попав в суровый их водоворот. Прости, я без тебя не знала света, Другая не светила мне звезда. Вся жизнь моя была твоей согрета, И все тепло замерзло навсегда. И наконец я так привыкла к боли, Что перестала замечать ее. Я научилась жить усильем воли И подняла из праха бытие. Я собрала остатки прежней силы И не пустила душу за тобой Последовать в холодный мрак могилы, В сей мрак, отныне более чем мой. Я растоптала дерганое пламя, Ни искры не оставила в углях. Но — пившей горе долгими глотками — Что делать мне в иссохших этих днях?[83] ДНЕВНОЙ СОН
Эллис Белл (Эмили Бронте)
На небе солнце светится, Нетерпелив и юн, Скорее с маем встретиться Торопится июнь… Деревья машут ветками, И птиц веселых песнь. Среди веселья этого Незваный гость я здесь!.. Ищу ответа на вопрос, Но в мыслях пустота, Хотя задумался всерьез: «Как я попал сюда?» И ничего я не пойму, Ответа не узнаю, Но видеть все вокруг могу С закрытыми глазами. На берегу в дневной тиши Нечаянно уснул И в глубину своей души Случайно заглянул. Сказало сердце: «Знаем мы, Когда зима вернется. Над светом лета и весны Злорадно посмеется. Заставит холода волна Умолкнуть птичьи песни, И бледным призраком весна Витает в поднебесье. Чему мы рады так сейчас? Природы возрожденье Мы видим снова, но у нас Поверхностно сужденье!»
