политическим убийствам, но добавил, что пообещал двум визитерам-кубинцам
«обдумать» их просьбу о финансировании. Бош объяснил, что тем самым хотел выгадать
время, чтобы доложить ЦРУ о готовящемся покушении, что он, по его словам,
немедленно и сделал.
Тэд Шакли, начальник отделения ЦРУ в Майами, к тому времени тесно
сотрудничал с Пепином Бошем и был одним из тех, кто уговаривал Боша принять участие
в работе организованного ЦРУ «Consejo Revolucionario Cubano». Шакли, со своей
стороны, подтвердил, что Бош приходил к нему рассказать о планах по устранению
Кастро, хотя, похоже, эти планы Боша особенно не пугали. Более того, Шакли
припоминал, что Бош даже предлагал, чтобы ЦРУ приняло участие в финансировании
предполагаемой мафиозной операции, о чем говорилось и в первоначальных заявлениях
информантов. Однако не было ни малейших улик в пользу того, что Бош придал
предложению мафии какое бы то ни было значение и вообще задумывался о нем.
Долгое время Пепин Бош действовал независимо, однако в 1964 году пересмотрел
свою позицию, так что предполагаемый заговор с целью убийства Кастро не
соответствовал его нынешним представлениям о том, как следует бороться с режимом
Кастро. Провал плана по бомбардировкам нефтеперерабатывающих заводов на Кубе год
назад преподал Бошу важный урок: акции одиночек цели не достигнут. Чтобы у
кубинских эмигрантов была хоть какая-то возможность свергнуть Кастро, нужно было
объединиться. Бош пришел к выводу, что операция с шансами на успех может быть
предпринята лишь усилиями всех оппозиционных сил сообща.
Объединение сил оппозиции было нелегкой задачей. «Consejo Revolucionario
Cubano», в сущности, распался, когда его лидеры заявили, что правительство США
нарушило слово, отказавшись поддержать второе вторжение на Кубу. Бош предложил,
чтобы вместо прежнего военизированного директората Совета сами же эмигранты
демократическим путем избрали штатское руководство, которое будет надзирать над
любыми военными операциями, какие сочтет необходимыми для «освобождения» Кубы.
По его мысли, нужно было созвать ассамблею из нескольких десятков видных
эмигрантов, которая затем номинировала бы пять человек в качестве представителей всех
кубинцев, живущих вне Кубы. Затем вся эмигрантская община (кто именно в нее входит,
определялось неким цензом) участвовала в референдуме по почте и решала, поддержать
заявленный список кандидатов или нет. Если список будет одобрен, номинированные
представители эмиграции составляли директорат, наделенный правом надзирать над
военными операциями и вести дела с администрацией США и зарубежными
правительствами от имени всей кубинской эмигрантской общины. Бош лично вкладывал в
проект референдума пятьдесят тысяч долларов.
Глава «Бакарди» представил свой план в ноябре 1963 года на многолюдной пресс-
конференции в банкетном зале отеля «Эверглейдс» в центре Майами. Стоящий за столом
в окружении двадцати членов «комиссии по референдуму» лысый бизнесмен в очках
вполне мог обращаться к собравшимся на торжественный обед членам Ротари-клуба.
Бошу было уже шестьдесят пять, и голос у него стал еще тише, хотя взгляд за стеклами
очков был по-прежнему тверд и пронзителен, а слегка покровительственная манера
держаться с годами не смягчилась. Бош говорил медленно и серьезно, тщательно
подбирая слова. «Новый орган, - шептал он в микрофон, - продемонстрирует нашу
несгибаемую волю и мечту о восстановлении свобод, задушенных тиранией Красных».
Один журналист спросил, окажется ли сам Бош в числе представителей эмигрантов. На
это Бош еле заметно улыбнулся и достал сигарету.
- Я – нет, - сказал он и сделал паузу, чтобы прикурить. – Во-первых, я – автор идеи.
Во-вторых, я уже староват для такого насыщенного расписания.
Четыре месяца спустя Бош созвал ассамблею из шестидесяти кубинцев и одной-
