не собиралась просить Боба напрямую, потому что знала — он хочет, чтобы мы переехали на Хоуп- роуд.
А вот с его другом Аланом Коулом вполне можно было поговорить.
— Алан, — сказала я, как только представилась возможность, — я не могу дожидаться, пока Боб поймет, что нам с детьми нужен нормальный дом. Не мог бы ты поговорить за нас с министром?
Министром жилищного строительства был в ту пору Энтони Сполдинг, хороший человек — очень хороший человек — который сказал: «Нет проблем!» и немедленно сделал все, что нужно. «Жене Боба Марли нужен дом — пусть будет дом!»
Боб отнесся к известию скептически, но уже тогда до меня стали доходить слухи о нем и Эстер Андерсон. Я поняла, что дело становится хуже и нужно решиться наконец и поскорее увезти детей подальше из этого бардака. Крис Блэкуэлл познакомил Эстер с Бобом в ходе рекламной программы: она должна была не только быть его фотографом, но и поехать с ним в Англию, чтобы рекламировать пластинки. Компания пыталась создать из них обоих единый медиаобраз (промоутеры так делают). Насколько я могла видеть, единение происходило не только в медийном пространстве и было слишком тесным, чтобы я могла оставаться спокойной.
Через пару дней, несмотря на первоначальное неодобрение, я получила от Боба деньги на покупку дома, выбранного мной. Взнос был, кажется, около трех тысяч долларов за дом с двумя спальнями. Как и тетушкин дом, изначально это был по сути только скелет, но каменный и в хорошем месте, и притом абсолютно новый. Прежде чем я подписала бумаги, министр Сполдинг сказал, что стоит поехать и взглянуть еще раз для надежности. Он дал мне ключи и на следующее утро я на трех автобусах доехала до Булл-Бэй — не так легко, как думал Габби.
Мой дом — по адресу Виндзор-Лодж, 15 — стоял на земляной дорожке в стороне от основной дороги, в тупичке рядом с еще одним домом. Там не было ни света, ни воды, ни забора с калиткой — ничегошеньки. Правительство строит только стены — а дальше делай с ними что хочешь. Но на участке росли авокадо и тамаринды, и чувствовался запах моря — на самом деле, я видела тропинку, отходящую от главной дороги, которая вела прямо к воде. В то утро не было слышно ни звука, кроме пения птиц в ветвях деревьев. Я почувствовала такое умиротворение, что не могла не полюбить это место. Так что я вернулась в офис мистера Сполдинга в Кингстон, все подписала и передала деньги.
Домой я вернулась с ключами и похвасталась:
— Тетушка, я купила дом в Булл-Бэй! — Я надеялась, что она обрадуется, как я.
Однако тетушка — вполне предсказуемо — не обрадовалась. Она заявила:
— Ты сошла с ума! Нельзя ехать туда без Робби, и где вообще Робби, почему он не помогает тебе?
— С Робби все в порядке, тетушка, — успокоила я ее, — он занят своей музыкой и всякое такое.
Но тетушка продолжала ворчать:
— Ты не справишься с домом. Лучше отпусти Робби на все четыре стороны, а сама живи здесь и заботься о детях.
Я ответила ласково, но со всей возможной твердостью:
— Нет, тетушка.
Потому что я начинала понимать, как она напугана моим отъездом. Несмотря на ее жалобы, мы были ее жизнью, и она нуждалась в нас не меньше, чем мы всегда нуждались в ней.
Она возмущалась:
— И зачем уезжать в такую даль?
— Чтобы люди не беспокоили меня и детей, когда Боб не приходит домой, — отвечала я. Тетушка сама достаточно часто говорила об этом.
— Ты уедешь в Булл-Бэй, а как я буду видеться с детьми?
Я сказала:
— Ты их будешь навещать, обещаю.
Однако тетушка не сдавалась, это было не в ее натуре. Она сетовала, что ей это не нравится, слишком далеко и «мы там никого не знаем».
Я ничего не отвечала, просто держала ключи в руке и ждала, пока она уйдет из комнаты.
На следующий день я отправилась искать грузовик и нашла один с деревянным кузовом, настолько ветхим, что я не была уверена, выдержит ли он дорогу. Но водитель хотел подзаработать и просил недорого. Приходилось экономить, или нам было бы не уехать. Я таращилась на грузовик некоторое время и потом сказала:
— Хорошо, то, что надо.
Водитель, вероятно, заметил мои сомнения, потому что спросил:
— Вы уверены, миссис Марли?
Странным образом, именно это меня и убедило.
— Да! — воскликнула я. — Поехали!
Я взяла грузовик под честное слово — у меня оставалось всего несколько долларов после выплаты взноса, и я не видела Боба с тех пор. Но я убедила себя в том, что деньги откуда-нибудь появятся. «У Боба должны быть деньги, — сказала я себе, — мы проедем через Хоуп-роуд, и я перехвачу деньжат». Потому что я должна была переехать, я должна была увезти детей оттуда, морально и физически. И это надо было сделать прямо сейчас, пока дети не начали втягиваться в другой, более распущенный, стиль жизни. Хватит с них и того, что папочка живет отдельно, а мамочка иногда выходит из себя.
На следующее утро, довольно рано, грузовик подъехал к дому. Тетушку я не предупредила — очевидно, что даже в двадцать шесть лет и с несколькими детьми я все еще находилась у нее под каблуком. Когда она увидела грузовик, то спросила:
— Ты это серьезно?!
И когда я кивнула в ответ, тетушка завопила:
— Да ты с ума сошла! Не иначе как шутишь.
Наконец мне пришлось высказать все начистоту.
Я начала:
— Ты говоришь, что я взрослая женщина, тетушка, но даже если это и не совсем так, ты все равно не должна лишать меня права принимать собственные решения. И я не пытаюсь быть неблагодарной, вовсе нет.
— И Робби не едет?
— Нет, и я не намерена его упрашивать.
Я стала собираться, а она все смотрела на меня и даже помогала, но выглядела очень расстроенной. Наконец я не выдержала:
— Если ты собираешься и дальше ходить с таким несчастным видом, поехали с нами вместе!
Но у тетушки был собственный дом, и она не могла просто так взять и уехать. Бедная тетушка — но я должна была проявить решимость. И все равно я не хотела оставлять ее в расстроенных чувствах, несмотря на то, что, по ее мнению, у меня не было шансов справиться в одиночку. Я попыталась ее успокоить:
— Тетушка, не волнуйся, ты знаешь, куда мы едем, приезжай завтра, а я поеду сегодня.
— Но там же нет света, — не сдавалась она.
Я ответила:
— Это ничего, у нас есть свечи, не беспокойся. Но я хочу приехать туда засветло, будет легче разгружать вещи.
К этому времени, похоже, все соседи столпились возле грузовика и начали ахать и охать:
— Господи, они едут жить в Булл-Бэй, — как будто мы собрались на Луну, не меньше.
Но я все равно посадила детей в машину, они были довольны и веселы:
— Мы переезжаем! Мы едем жить в другой дом! На машине!
А я смотрела на всю эту сцену и думала: «Боже, дай нам справиться с поездкой!»
Когда мы приехали на Хоуп-роуд, первым человеком, которого мы увидели, была Эстер Андерсон — она торчала на балконе второго этажа. Я сказала:
— Доброе утро, а Боб там? Могу я его увидеть? — Я знала, что он наверху в комнате вместе с
