— Представляешь, Гвидо, а я об этом узнала совсем недавно.
— Она не очень любила вспоминать. Просто мы, мальчишки, ее разозлили однажды, убили из ружья белку. Она выбежала из дома, отобрала у нас ружье и сказала, что таким дуракам оно ни к чему. Расставила банки и устроила нам экзамен, а потом сама выбила десять из десяти. Так мы и узнали. Она ведь совсем девчонкой попала в отряд. Для нее это было приключение, только очень страшное. Поэтому и вспоминать не любила.
Они помолчали, потом Гвидо провел Джованну по всему дому и продемонстрировал свою работу. Основным трудом последних дней являлась большая печь с котлом для горячей воды и отопления. В здешних местах частенько случались грозы, и электричество отключалось и днем, и ночью, так что почти во всех здешних домах были такие печи, позволявшие не обращать внимания на отсутствие света, Эта же печь снабжала горячей водой и ванную, так что Гвидо с полным основанием мог гордиться собой.
— Когда синьор Франко вернется, скажите ему насчет света, и он прикрикнет на энергетиков. Как только они узнают, что синьор Франко ваш друг, они враз перестанут отключать свет.
— Друг-то он друг, Гвидо, только вот когда он вернется…
— Он уже вернулся! Поцелуи? Цветы? Хотя бы приветственные возгласы! Неужели друзьям уже не рады в этом доме?
Франко Аверсано стоял в дверях, высокий, широкоплечий, надежный и до невозможности прекрасный. В грешную голову Джованны Кроу немедленно заползли самые бесстыжие мысли, причем в большинстве из них они с Франко целовались…
— Я рада. И… я скучала. Как это ни странно.
— Действительно. И как это ни странно, чувства взаимны. Я тоже скучал. Чего-то не хватало. Пожаров, наводнений, стихийных бедствий… Пораненных ног и рук. Как нога?
— Господи, да я уже и думать забыла. Все прошло. Оцени лучше работу Гвидо. Это действительно стоит высшей похвалы.
— Я уже потрясен. Парень, ты стал настоящим мастером. Джо, я прошу прощения за столь мелодраматическое появление. Хотя подскочила ты очень изящно. Даже, я бы сказал, женственно.
— Опять смеешься?
— Отнюдь. И наряд тебе очень идет. Точнее, прикид.
Джованна вспыхнула и машинально одернула футболку. Драные джинсы и заляпаннная побелкой футболка действительно не тянули на наряд. Интересно, показалось ей, или Франко действительно посмотрел на Гвидо с ревностью?
— Ладно. Сейчас я посмотрю на дом, с вашего позволения, разумеется, а потом мы чего-нибудь выпьем. У тебя есть сок, Солнышко?
— У меня есть лимонад. Сама сделала.
— О, в наших рядах повариха. Гвидо, ты уж разумеется, пробовал?
— Нет, синьор Франко, ни разу. Я лучше пошел бы…
— Нет уж. Мастеру первый бокал. Джованна! Мужчины жаждут. Наливай.
Она вынесла три высоких бокала с душистым напитком. Мужчины сделали по глотку, потом Гвидо с восхищением уставился на нее;
— Это лучший лимонад в моей жизни. Синьор Франко, скажите?
— Да. Гвидо прав. Как ты этого добилась? — Джованна с подозрением посмотрела на обоих.
Никто из них не смеялся.
— Вы что, издеваетесь? Это обычный лимонад. Лимонный сок, вода и сахар. Капля рома. Даже умалишенный сможет…
Гвидо и Франко переглянулись.
— Она не понимает, что сделала, Гвидо, Понятия не имеет, что только одна хозяйка из сотни способна приготовить сносный лимонад, одна из тысячи — хороший, а одна из миллиона — вот такой, превосходный.
— Да уж!
Джованна отошла подальше — на всякий случай, вдруг они будут буйные — и робко предложила попробовать еще и салат с холодным мясом. Мужчины радостно согласились.
После недолгой паузы граф Аверсано протянул:
— Должен заметить, что с голоду ты не умрешь. На худой конец тебя возьмут шеф-поваром. А горячее?
— Гвидо только сегодня закончил печь, так что я…
— Секундочку, а электрическая плита?
— У меня нет электричества.
— Что значит нет? Я же сказал секретарше позвонить в магистратуру.
Если это та же секретарша, которая не передала, что Джованна звонила из Штатов, то неудивительно.
— Франко, не злись, я прекрасно обхожусь без электричества. Тут полно свечей, ночи теплые, синьора Баллиоли откармливает меня, словно королевскую пулярку, а теперь, с печью Гвидо…
— Нет, синьор граф прав. Надо им сказать, а то они до Рождества с места не двинутся! А тебе надо скорее. То есть вам… синьорина Джованна.
Гвидо она в свои планы относительно дома посвятила, чтобы он помог ей с перепланировкой, а теперь это грозило ей разоблачением, поэтому Джованна поспешно сменила тему.
— Не происходит ровным счетом ничего такого, что стоило бы нервов и особого вмешательства синьора Франко. Я отлично живу в этом доме, а ты и твои друзья отлично его ремонтируете. Все со временем решится.
— Ладно. Лимонад и салат шикарные. Надо рассказать маме, она собирает рецепты.
Франко с некоторым неудовольствием поинтересовался у Джо:
— Значит, мой повар тебе не нужен, так что ли?
— Нет, что ты! Еще как нужен, спасибо, что предложил.
Стальные глаза обежали кухню. Франко подобрался, словно тигр перед прыжком. Голос напоминал мурлыканье.
— Сколько зеркал. Пространства стало больше, или мне кажется из-за них?
— Немного расширили, но в основном зеркала.
— Большая кухня. Для одного — так даже слишком.
— А я люблю простор.
Разговор заходил в опасные края. Гвидо заерзал на стуле и, судя по его виду, мечтал удрать. Франко был невозмутим, словно сфинкс.
— Зеркал так много… Ты уверена, что не собираешься открыть здесь бордель?
— Франко!
— Прости, погорячился. Просто удивлен. Такое ощущение, что в Пикколиньо въезжает целая армия, а не одна маленькая Джованна.
— Я люблю пространство. Если бы ты видел мою комнату в Штатах, ты бы меня понял.
— Я пошел. Пока, Джованна. До свидания, синьор Франко.
— Пока, Гвидо. И еще раз — спасибо за отличную работу.
— Спасибо, Гвидо.
Наступила томительная тишина. Потом Франко коротко ухмыльнулся.
— Я тоже поехал. Там в прихожей лежит телеграмма. Видимо, что-то срочное.
— Я посмотрю.
— Да уж, посмотри. Не забудь.
— Не забуду.
— Джо!
— Да?
— Ничего не хочешь мне сказать?
— Ничего, кроме спасибо. Твоя помощь бесценна.
Еще пара секунд, и пристальный взгляд Франко Аверсано прожигает кожу грязной обманщицы
