смерти Ричарда один из его собственных детей мог стать герцогом Нормандии — при условии, что на пути его не встанет старый граф Парижа Гуго.
Итак, Ричард покинул свою прекрасную Нормандию с ее яблоневыми и вишневыми садами, богатыми фермами. Страну, где оставались его соотечественники датчане и северяне, растерянные, ревностно оберегающие его бароны. Опекал Ричарда молодой человек знатного происхождения по имени Осмонд Сентевильский, который обещал наилучшим образом заботиться о своем юном хозяине. Но, добравшись до зловещего замка в Лионе, они очень скоро поняли, что король Луи не выполнит своих обещаний. Королева Франции Герберга была смелой женщиной, но она стремилась лишь упрочить положение собственной семьи, и никто не уделял достаточного внимания мальчику, который занимал такое высокое положение дома, в собственном замке в Руане. Остается загадкой, почему Ричард избежал участи своего отца. Возможно, осторожность и бдительность Осмонда не дали свершиться предательству.
Спустя какое-то время мальчик-герцог стал выглядеть очень бледным и болезненным. Осмонд заботливо ухаживал за ним, в то время как остальные обитатели замка питали большие надежды на то, что юный герцог скоро умрет. Предание гласит, что в действительности Ричард вовсе не был болен, а хотел казаться слабым, отказываясь от еды и питья. В любом случае он выглядел так, что ни у кого не было сомнений в том, что он долго не протянет. Однажды вечером обитатели замка предавались веселью в ожидании естественной развязки и даже устроили по этому случаю грандиозный банкет. Больше не нужно было выставлять охрану возле маленького главаря пиратов, и никто почти не обращал внимания на Осмонда, который с осунувшимся лицом сновал взад-вперед около башенной комнаты.
Поздно вечером Осмонд сказал всем, что забыл покормить своего боевого коня и сменить ему подстилку. Он прошел через двор к конюшне с большой охапкой соломы. Слуги замка видели его, но позволили ему пройти, как обычно, и веселье продолжалось. И вот уже тускнеют огни и ночь подходит к концу. Никто не заметил, что в вязанке соломы, которую вынес Осмонд, был спрятан исхудавший мальчик. Несколько часов при свете звезд путники двигались в сторону нормандских границ. Ура! Мы почти слышим стук копыт черного коня по дороге домой и можем вздохнуть с облегчением, когда узнаем, что на следующее утро беглецы благополучно добрались до Кретского замка на территории Нормандии.
Король Луи ужасно рассердился. Он направил послание, в котором потребовал возвращения Ричарда. Однако на этот раз бароны отказались выполнить требование, и вскоре произошла великая битва. В действительности не могло быть стабильного мира между норманнами и французским королевством. Король Луи все чаще задумывался, как избавить страну от ненавистных ему пиратов. Он и Великий Гуго в душе были врагами, и каждый из них стоял на пути другого. Однако Луи заставил Гуго поверить в свою дружбу. Он предоставил грозному сопернику новые территории и продолжал всеми способами демонстрировать свое королевское покровительство. Каждый из них желал увеличить владения за счет Нормандии.
А если вспомнить, что в самой Нормандии существовало разделение на два лагеря, то станет ясно: Ричарду предстояло пройти тернистый путь. Враг его отца — Арнульф из Фландрии — все еще был врагом Нормандии и всегда тайным или явным союзником Луи. Провинцией Бретань было трудно управлять, и оказывая покровительство французской части своих владений, Вильгельм Лонгсворд в то же время отдал Ричарда на попечение северянам. Однако полностью удовлетворен он не был, поскольку пожилые датчане придерживались старых религиозных традиций и их совсем не беспокоили торжественные церковные ритуалы, согласно которым Ричард получил герцогство. Они были чуть ли не оскорблены такой, на их взгляд, напыщенной церемонией.
Кроме того, наследник Нормандии был отдан на попечение не старым пиратам, а датчанам, принявшим христианство, штаб-квартира которых находилась в Руане. Сам Ричард не был христианином. Он скорее был северянином, но не принадлежал к когорте старых викингов-язычников.
Это было весьма мудрым шагом со стороны Лонгсворда — отдать своего сына на попечение принявшим христианство датчанам, таким как Бернар и Ботто. Но существовало и то, что не вызывало разногласий у норманнов, — они никогда не соглашались быть вассалами короля Франции и слепо повиноваться ему. Когда король забирал юного Ричарда в Лион, они опрометчиво позволили ему сделать это. Но теперь, когда у них было достаточно времени все обдумать, они поняли, какой ошибкой было отдать мальчика на попечение Луи. Теперь, когда Ричард вернулся, бароны мобилизовали силы и были полны решимости не отдавать его Луи. Когда король вновь явился в Нормандию, чтобы с галантностью великого полководца предложить свое попечительство, а также распространить в герцогстве христианство и отомстить — представьте себе! — за смерть Лонгсворда, его встретила огромная армия.
Непонятно, как, несмотря на множество поражений, королю удавалось содержать свою армию в хорошем состоянии. Он потерял много земель и государственных доходов, и, насколько мы знаем, не было никаких законов, принуждавших служить в армии, недостатка в солдатах не было. Когда король выступал в поход, впереди несли Золотого орла Карла Великого, а когда армия останавливалась на привал, то над королевским шатром развевалось знамя великого императора, его предка.
Что касается датчан (которые представляли лишь северную, или пиратскую, часть Нормандии), они были очень скромными солдатами и обычно сражались в пешем строю, вооруженные мечами и щитами. Некоторые из них уже имели другие эмблемы вместо красных и белых полос на щитах, которые висели вдоль бортов галер. Некоторые были вооружены необычным оружием наподобие цепов, которое оказалось весьма эффективным.
Опустим рассмотрение деталей ненадежного союза между графом Парижа Гуго и королем Луи и их договора о разделе Нормандии. Впоследствии Гуго нарушил этот договор, а Бернар Сенлис организовал заговор против обоих врагов Нормандии. Как раз в это время между Нормандией и Бретанью с новой силой разгорелась вражда, а норманны были более мятежными, чем обычно. Если и было что-то, с чем были согласны все, так это убеждение, что Нормандия должна оставаться неделимой, то есть такой, какой была при Рольфе. Даже если бы и удалось разделить Нормандию между Луи, Гуго и Арнульфом из Фландрии, норманны сразу послали бы с севера флот кораблей-'драконов' и снова покорили бы страну. Они прекрасно знали, что, какими бы льстивыми и настойчивыми ни были их соседи, когда жаждали перемирия, за спиной те всегда называли их 'грязными норманнами', 'пиратами' и лелеяли надежду вытеснить их из Нормандии. Между герцогствами и королевством никогда не было теплых отношений.
По прошествии какого-то времени Луи снова убедили в том, что жители Нормандии якобы ничего так не желают, как называть его феодальным лордом и властителем. А Бернару Сенлису удалось убедить короля в том, что норманны уже не хотят иметь в качестве правителя ребенка, а хотят вернуться к прежним временам, когда преемнику Карла Великого присягал Рольф. Король снова должен стать властелином и занять смиренный город Руан… Жители города устали от набегов, их земли опустошены, и они согласны на все, лишь бы избавиться от горестей и тягот войны.
К нашему удивлению и, возможно, неожиданно для самого короля Луи по прибытии в Руан он был принят со всеми почестями, хотя ненавидели его не меньше, чем раньше, и не доверяли ему. Несомненно, Луи в ответ на полученные комплименты ответил тем же. Создавалась видимость, будто подданные любят и почитают его, и нормандский город казался спокойным и особенно покорным перед своим новым правителем и его кичливым войском. Никто толком не мог понять, как же им удалось так легко добиться своих целей, и каждый, ожидая неожиданного заговора, не доверял ни врагам, ни друзьям.
Что касается Луи, то норманны раньше так часто позорили его и издевались над ним, что теперь он вряд ли мог стать добрым властителем. Он стал наконец-то правителем Нормандии, но это стоило ему усилий. Самые ничтожные его приближенные вели себя в городе как покорители и нестерпимо раздражали нормандских подданных. Французы, которые так долго следовали за Золотым орлом Карла Великого, не получая ничего, кроме славы и скудного содержания, стали настойчиво требовать права разграбить герцогство, чтобы самим завладеть богатствами, которые слишком долго от них утаивались.
Гуго Парижский и король Луи совместно предприняли смелые и рискованные шаги для покорения Нормандии и, к своему глубокому удовлетворению, явно преуспели в этом. Гуго напал на Байе. Под двойным угнетением страна переносила неимоверные тяготы. Бернар Датчанин, равно как и Бернар Сенлис, не видел другого пути исправить положение, кроме как держать Луи в Руане и обманывать его демонстрацией полного подчинения. Норманны, должно быть, доверяли Бернару Датчанину, если безоговорочно подчинились Луи. Ведь последний мог пренебречь правами мальчика-герцога и лишить его наследства.
