прихода к власти Наполеона III и реакционного переворота многие демократически настроенные литераторы, в том числе Гюго, которому открыто угрожали убийством, поселились в Брюсселе. Приехав туда, Дюма говорил, что не хотел ожидать в Париже, когда угрозы посыплются и в его адрес, но, скорее всего, особых политических причин для бегства у него не было, ведь, в отличие от настоящих изгнанников, он, тайком от кредиторов, иногда наезжал в Париж к очередной даме сердца.
По прошествии ряда лет Дюма повторил свое путешествие в Италию и здесь начал оказывать самую деятельную помощь Гарибальди.[22] Он даже закупил для него оружие, активно помогал в ведении переговоров и надеялся (впрочем, напрасно) подбить легендарного героя на написание автобиографических заметок. Активную поддержку Гарибальди Дюма объяснял своими республиканскими симпатиями и тем, что «прародитель Неаполитанского короля Фердинанд приказал отравить моего отца». Действительно, отец писателя, республиканский генерал Дюма, провел два года в неаполитанском плену, где была совершена попытка его отравить, стоившая ему здоровья и послужившая одной из причин безвременной смерти. Однако вряд ли стоит объяснять участие Дюма в борьбе Гарибальди только личными мстительными помыслами. Они, скорее всего, играли во всем этом самую незначительную роль. Подобно многим своим современникам, Дюма был восхищен Гарибальди и его идеями. Деятельный, кипучий характер, возможность принять участие в чьей-то борьбе и повторить свои уже описанные в «Мемуарах» реальные или приукрашенные подвиги времен революции 1830 года, — вероятно, именно это раззадорило писателя, и на своей шхуне «Эмма» он стал перевозить купленное оружие и вербовать солдат для Гарибальди прямо под носом неаполитанского властителя Франциска И. В конце концов король взъярился: «Господин Дюма помешал генералу Скотти прийти на помощь моим солдатам; господин Дюма произвел революцию в Салерно; господин Дюма явился затем в неапольский порт и оттуда забрасывает город прокламациями, оружием и красными рубахами. Я требую, чтобы господин Дюма, несмотря на французский флаг, был лишен неприкосновенности и силой удален с рейда».[23]
Опасаясь вооруженного столкновения, «Эмма» ушла из вод Неаполитанского королевства. Однако спустя менее чем месяц Гарибальди, изгнав короля, вызвал к себе Дюма и назначил его руководителем раскопок Помпей, а также предложил ему написать исследование на тему «Неаполь и его провинции».
Разумеется, Гарибальди не мог все время заниматься обустройством Дюма в Италии — у него были более важные политические дела. Дюма же вскоре попал под обстрел критики, частично предвзятой, частично политически ангажированной, частично спровоцированной безудержными амбициями самого писателя. Газеты стали печатать статьи с заглавиями типа «Fuori lo straniero!» («Вон, чужеземец!»), общественное мнение повернулось против Дюма, и тот покинул Италию, воскликнув: «К неблагодарности Франции я уже привык, от Италии я ее никак не ожидал!» Наверное, неуемная натура писателя требовала слишком многого, и окружающие его люди не выдерживали. После отъезда из Неаполя Дюма чуть было не ввязался в авантюрный поход против турок, но, по счастью, его предводитель «принц» Георг Кастриоти Скандерберг был вовремя разоблачен как мошенник…
В 1858–1859 годах Дюма посетил Россию. Его пригласил проживавший некоторое время в Париже литератор и меценат граф Г. А. Кушелев-Безбородко. Этот человек послужил Ф. М. Достоевскому прототипом образа князя Мышкина и был, с точки зрения современников, не без причуд. В частности, он покровительствовал гипнотизерам и эзотерикам, например, знаменитому спириту Дэвиду Дугласу Юму, поехавшему вместе с ним в Россию. Именно на свадьбу Юма в Петербурге и был приглашен Дюма.
Но писатель не ограничился пребыванием в доме Безбородко в Петербурге, он совершил поездку в Москву, затем в Елпатьевск, Калязин, Нижний Новгород, Казань, Саратов, Царицын, Астрахань, откуда отбыл на Кавказ. На Кавказе его маршрут сложился приблизительно следующим образом: Кизляр, Дербент, Баку, Тифлис, Поти, Трапезунд. Из Трапезунда Дюма отплыл во Францию и 2 марта 1859 года прибыл в Марсель. Результатом поездки стали трехтомные «Путевые впечатления. В России» и объемистые «Впечатления о путешествии на Кавказ». Об этом русском путешествии, казавшемся в те годы французам невероятно экзотичным, мы поговорим позже. А пока ограничимся следующим любопытным замечанием русского исследователя М. И. Буянова, посвятившего несколько книг истории пребывания Дюма в России и на Кавказе.
«Россия была страной, дававшей Дюма безграничную возможность для литературных мистификаций. Но тут фантазия Дюма оказалась едва ли не беднее реальности: история великого государства располагала обилием головокружительных, почти неправдоподобных сюжетов, перед которыми даже такой сказочник, как Дюма, терялся. И когда он добросовестно записывал то, что рассказывали встреченные во время путешествия люди, то читатели воспринимали его истории как очередную фантазию неистощимого выдумщика. Так и пошла слава о его «русских» книгах как о каких-то небылицах, сочиненных бессонными ночами. На эту удочку попадались многие авторитетные биографы величайшего развлекателя двух последних столетий».[24]
М. И. Буянов проводил специальные исследования, чтобы установить, насколько описанное в путевых заметках Дюма о России и Кавказе соответствовало действительности, и вопреки распространенным нападкам недоброжелателей писателя обнаружил, что «Дюма и не ошибался, и не выдумывал». Более того, «как наблюдательный человек он обращал внимание на такие мелочи, которые не считали нужным замечать люди другого склада».[25]
««Кавказ» — по существу первая книга, обстоятельно познакомившая западного читателя с историей, географией, бытом и нравами кавказских народов. Это своеобразная хрестоматия кавказской жизни, написанная добродушным, но в то же время дотошным иностранцем в расчете на нерусского читателя. Поражаешься, как за такое короткое время Дюма так много узнал о Кавказе».[26]
Анализируя путевые заметки Дюма, М. И. Буянов предлагает подразделять описания на те, которые представляют собой отчет писателя о виденном им самим, и те, что составлены со слов очевидцев. Вставные эпизоды последнего типа есть почти во всех произведениях Дюма, написанных в этом жанре: он старался сообщать читателям как можно больше о посещаемых им землях и разумно использовал местные легенды и рассказы очевидцев важных событий. Именно в таких рассказах, близко стоящих к фольклорным, и гнездятся основные неточности, за которые суровая критика ругала Дюма. Вряд ли эти обвинения справедливы.
Дюма провозглашал путешествие как свободу и возможность счастливо видеть в мире то, что видят отнюдь не все, ибо смотреть и видеть — не одно и то же.
«Путешествовать — значит жить во всей полноте этого слова; значит забыть прошлое и будущее ради настоящего; значит дышать полной грудью, радоваться всему, предаваться творчеству как настоящему твоему делу, искать в земле никем не тронутые залежи золота, а в воздухе — никем не виданные чудеса; значит идти вслед за толпой и подбирать в траве жемчуг и брильянты, которые она, невежественная и беззаботная, принимала за снежные хлопья и капельки росы.
Разумеется, все сказанное мною правда. Многие прошли до меня там, где я прошел, и не увидели того, что я увидел, и не услышали тех рассказов, что были поведаны мне, и не вернулись, наполненные теми тысячами поэтических воспоминаний, которые ноги мои высекали из почвы, с большим трудом расчищая порою пыль ушедших лет» («Впечатления о путешествии в Швейцарию»).
Дюма говорил, что во время путешествия его одолевает «страсть задавать вопросы». Однако, кроме полученных ответов, он постоянно выписывал книги о посещаемых местах, иногда приходил на места давних сражений со схемами в руках, чтобы лучше представить себе то, что некогда происходило на поле брани. Такое путешествие — несомненно, больше, чем обычная туристическая поездка, и Дюма умел почерпнуть из своих путешествий незаменимый материал не только для «Путевых впечатлений», но и для будущих романов и исторических исследований.
Не все путешествия, пусть даже детально и достоверно описанные, были действительно совершены писателем. Ведь в списке произведений Дюма мы найдем, например, «Впечатления о поездке в Океанию» и «Впечатления о поездке в Бразилию», куда он никогда не ездил. Такие путевые заметки, впрочем, не лишены интереса и зачастую являются результатом сбора исторических и географических данных для нового романа.
Нередко случалось, что издатели просили Дюма сделать стилистическую обработку рукописи какого- нибудь путешественника, интересной по содержанию, но написанной слишком нелитературно. Даже если
