ворожит и на любовь и на смерть, но, будучи человеком ученым и философом, он решает, в отличие от королевы-матери, не вставать на пути Провидения и протягивает руку помощи гонимому Беарнцу. Ведь его будущее справедливое царствование Рене предсказали не только черные куры, но и звезды.
А вот врач XVI века — Реми ле Одуэн («Графиня де Монсоро»). Когда он впервые появляется на страницах романа, он еще очень молод и только начинает свою практику, однако де Бюсси приходится убедиться, что рука у него «нежная, легкая и в то же время очень умелая» (Ч. I, X), хотя Реми — пока только ученик хирурга. Чем ему приходится заниматься? — Мелкой практикой от случая к случаю. Иногда, правда, попадаются случаи экстраординарные.
«Семь или восемь дней назад за Арсеналом какого-то бедолагу как следует полоснули ножом, и я зашил ему кожу на животе и очень удачно втиснул туда кишки, которые вывалились было наружу. Эта операция принесла мне некоторую известность в округе» (Ч. I, X).
Реми составляет бальзамы по собственным рецептам и испробует их на себе. В частности, проверка бальзама для заживления ран происходила следующим образом: «Не зная, на ком мне его испробовать, я не раз протыкал себе кожу в самых различных местах тела, и — честное слово! — через два-три дня дырки уже затягивались» (Там же). Что ж, самопожертвование — доблесть истинного врача. Однако больные платят ему за визит всего пять су, а то и совсем ничего не платят…
Бюсси предлагает Реми стать его личным врачом, чтобы, как он говорит, «заняться штопанием дыр, которые будут протыкать в моей шкуре, или тех, которые я сам проткну в чьей-либо оболочке». Оказывается, в обязанности личного врача дворянина входит оказание помощи врагам его хозяина, если тот нанес им увечье. Вот что значат законы чести!
Реми предстает в романе вдумчивым и наблюдательным лекарем. Он не только хорошо обрабатывает раны и по внешнему виду легко определяет скорость заживления, но и занимается психотерапией, а также умеет подсказать меры предосторожности, если больному, вопреки медицинским предписаниям, предстоит куда-то ехать.
Но позиция личного врача втягивает Реми в сложные интриги. Долгое время он пытается оставаться только врачом. У врача — свой кодекс чести, и Реми находит силы соблюсти профессиональную этику в щекотливой ситуации: в его руки попадает раненый враг де Бюсси — главный ловчий Монсоро. Как велико искушение добить ненавистного соперника или хотя бы, проехав мимо, дать ему умереть! Но Реми выдерживает испытание: он остается верен своему врачебному долгу и оказывает раненому помощь. Однако интрига закручивается все жестче, и личный врач, ставший уже близким другом, оказывается втянут в убийственную драку, в которой сам тяжело ранен.
Смерть де Бюсси преображает Реми так же, как преображает она Диану де Меридор: эти два человека становятся мстителями, и, в соответствии с новой задачей, Реми превращается из врача в алхимика. Он ищет секрет верного яда, который убивает, настигая жертву незаметно. Из спасителя жизни Реми превращается в орудие смерти. От его жизнерадостности не осталось и следа. Он думает лишь о том, что «наказывать злодеев — значит применять священное право самого Господа Бога» («Сорок пять». Ч. II, XXX).
Наконец яд найден. Реми приводит Диану в свою подземную лабораторию, чтобы показать результат.
«Единственными обитателями подземелья были коза, не блеявшая, и птицы, все до единой безмолвствовавшие: в этом мрачном подземном тайнике они казались призраками тех живых существ, обличье которых носили.
В печи, едва тлея, догорал огонь; густой черный дым беззвучно уходил в трубу, проложенную вдоль стены.
На змеевике перегонного куба, стоявшего на очаге, медленно, капля за каплей, стекала золотистая жидкость. Капли падали во флакон, сделанный из белого стекла толщиной в два пальца, но вместе с тем изумительно прозрачного. Флакон непосредственно сообщался со змеевиком куба.
(…) Молодой человек зажег лампу. (…) Затем он подошел к глубокому колодцу, вырытому у одной из стен подземелья и не обнесенному кладкой, взял ведро и, привязав его к длинной веревке без блока, спустил в воду, зловеще черневшую в глубине колодца;… минуту спустя Реми вытащил ведро, до краев полное воды, ледяной и чистой, как кристалл.
— Подойдите, сударыня, — сказал Реми.
Диана подошла.
В это внушительное количество воды он уронил одну-единственную каплю жидкости, содержавшейся во флаконе, и вода вся мгновенно окрасилась в желтый цвет; затем желтизна исчезла, и вода спустя десять минут снова стала совершенно прозрачной. (…) Реми посмотрел на Диану.
— Что же дальше? — спросила она.
— Что дальше? Окуните теперь в эту воду, не имеющую ни цвета, ни вкуса, ни запаха, — окуните в нее цветок, перчатку, носовой платок; пропитайте этой водой душистое мыло, налейте ее в кувшин, из которого ею будут пользоваться, чтобы чистить зубы, мыть руки и лицо, — и вы увидите… что цветок задушит своим ароматом, перчатка отравит соприкосновением с кожей, мыло убьет, проникая в поры. Брызните одну каплю этой бесцветной жидкости на фитиль свечи или лампы — она пропитается ею приблизительно на дюйм, и в течение часа свеча или лампа будет распространять вокруг себя смерть, а затем начнет снова гореть так же безобидно, как всякая другая свеча или всякая другая лампа!
— Вы уверены в том, что говорите, Реми? — спросила Диана.
— Все эти опыты я проделал, сударыня; поглядите на этих птиц — они уже не могут спать и не хотят есть: они отведали такой воды. Поглядите на эту козу, поевшую травы, политой такой водой: она линяет, у нее блуждающие глаза; если даже мы вернем ее теперь к свободе, к свету, к природе — все будет напрасно; она обречена, если только, вновь очутясь на приволье, она благодаря природному своему инстинкту не найдет какого-либо из тех противоядий, которые животные чуют, а люди не знают. (…)
С бесконечными предосторожностями Реми отъединил флакон от змеевика, тотчас закупорил горлышко флакона кусочком мягкого воска, сровнял воск с краями горлышка, которое поверх воска еще закрыл обрывком шерсти, и подал флакон своей спутнице» (Ч. И, XXX).
Выясняется, что роковую жидкость можно хранить только в толстом стекле, поскольку металл она разъедает. Отметим, что правдоподобности таких сцен Дюма добивался благодаря знаниям в области естественных наук, пусть и неглубоким. Незнание освобождает от размышлений. Но ведь писатель всегда должен быть наготове: въедливый читатель может заподозрить нелепицу и потребовать пояснений. В самом деле, а вдруг какой-нибудь химик насмешливо спросит, почему Реми не задохнулся в своем подземелье или где он брал воду для опытов? У Дюма готов ответ, потому что он привык все представлять в деталях.
Реми чем-то напоминает флорентийца Рене. Полученный в подземной лаборатории яд помогает исполниться тому предсказанию, которого так боялась королева-мать: этот яд настигает предавшего Бюсси герцога Анжуйского. Может быть, флорентиец Рене тоже был в юности веселым практикующим естествоиспытателем?..
Но вернемся в XIX век. У Дюма есть роман, в котором образ врача занимает одно из центральных мест — «Амори». Его сюжет вкратце таков. Юноша Амори влюблен в прекрасную Мадлен д’Авриньи, не зная, что она смертельно больна. Об этом, однако, знает отец девушки, врач, все силы своей души и все свои знания отдающий борьбе за спасение дочери. Мадлен чувствует себя лучше в присутствии возлюбленного. Во всяком случае, она говорит ему: «Мне кажется, что такому хрупкому созданию, как я, ваша любовь поможет жить. Видите, Амори, когда вы рядом, я дышу и чувствую себя сильной! До вашего приезда и после вашего отъезда мне не хватает воздуха, а вы так часто отсутствуете с тех пор, как не живете больше с нами» (И).
Амори не случайно приезжает редко: отец Мадлен уверен, что любовь — слишком большое потрясение для чахоточной девушки, и он просит юношу являться к ней пореже. Чего больше в этом решении: предусмотрительности врача или отцовского эгоизма? Казалось бы, мнение врача подтверждается тем, что именно в минуту тайного свидания с возлюбленным здоровье Мадлен резко ухудшается. Но ведь свиданию предшествовали тяжелые переживания от разлуки с любимым и даже ссора с отцом! Бедной девушке не хватает сил пережить волнения, болезнь берет свое.
Отчаявшийся отец созывает консилиум светил медицины, подробно рассказывает о ходе болезни
