воображение может позволить, неописанная на картах, покрытая ровным льдом, бесплодной почвой, безжизненная. Исключая великую Ледяную Крепость, которая отражала тысячами цветов свет назад к луне. Гигантская призма была слишком прекрасна для ужаса, который в ней содержался. и все же это был ужас, ибо он не был природным творением.
'Задержаться,' прошептала она, и лунный свет задержался там.
Наблюдавший за ней Адамон видел, как она задержала дыхание и прикрыла глаза. Она была у цели.
Смелость и отвага, Азур, и удача, моя дорогая.
Лунный свет заливал Ледяную Крепость, и по мере того, как свет проникал в её коридоры, залы и все остальные места, грифоны мяукали и вздыхали во сне. И все они видели один и тот же сон.
Горграел повернулся в кресле, наполовину проснувшись, но ещё разморенный сном, так, что не мог встать, и опустился на свою подстилку у огня. Он шептал и бормотал и… в конце концов погрузился в сон.
Ему снился белый свет, настолько чистый, что он почти плакал от его совершенства. Он призывал к нему. Шептал. 'Возлюбленный? Возлюбленный? Возлюбленный?'
'Да,' бормотал он. 'Да, я здесь.'
Глубоко во сне десятки тысяч грифонов изгибались и дрожали во всех уголках крепости, каждая искала любовника.
Азур запрокинула голову и издала стон из глубин своего горла, Адамон даже наклонился вперёд, посылая всю силу, которую мог, без того, чтобы послать также и последнюю искорку своей жизни. Мужество, моя дорогая!
И Азур показала мужество.
Она смотрела на крепость с огромной высоты. Затем она почувствовала. Почувствовала… почувствовала сердцебиение, которое вибрировало сквозь свет впереди неё.
Она знала это сердцебиение. Разве не её тело носило его восемь месяцев? Разве не её руки прикладывали его к груди целый год, после того, как её тело боролось, чтобы родить его?
Тук-тук.
Она задрожала.
Тук-тук.
Она застонала.
Тук-тук.
И она сграбастала его, используя, чтобы протянуть себя вовнутрь Ледяной Крепости.
Тук-тук.
Она исчезла с крыши Сигхолта, и Адамон закричал.
Тук-тук.
Она спускалась по лунному лучу, позволяя сердцебиению сына вести её к нему.
Тук-тук!
Горграелу снилась женщина такой исключительной красоты, что его дыхание участилось, и стон сорвался с его губ.
Она шла по коридорам его Ледяной Крепости, её руки распростёрты, её рот приоткрыт в ожидании… и она шла к нему!
Азур шла в снах каждого спящего на земле. Многие называли её имя, другие кричали без слов, ожидали её, тянулись к ней.
Но только в одном месте она действительно шла.
Горграел застонал снова, громче в этот раз, и он перевернулся в кресле. Никогда он не видел обнажённой женщины раньше, никогда не думал, что женщина, избавившись от одежды, может возбудить такие желания в нём. Никогда! Это было ощущение, которым можно было упиваться.
Его кровь вскипела с приливами и отливами, которые били неустанно по краям северной ледяной шапки.
Его руки с когтями вцепились в подлокотники его кресла, напрягаясь в момент удара волн.
А она всё шла. Она шла, повиливая бёдрами, с улыбкой на лице и радостью в глазах. Она проходила мимо скорчившихся грифонов, невозмутимо, отбрасывала волосы за спину и смеялась…, и Горграел закричал.
Он вцепился в сон и не хотел упускать его. Не сейчас! Не прежде, чем она подойдёт к нему!
Она была уже за дверью, и дверь распахнулась перед ней.
Да!
Сейчас она скользила, скользила по полу, и рот Горграела приоткрылся, его язык вывалился, и слюна капала на подбородок.
'Я пришла только для тебя,' прошептала она, стоя позади его кресла, а в следующую секунду он почувствовал её руки на плечах, а затем скользнули вниз по его телу, скользили, скользили…
Он не мог помочь себе ничем, и его тело содрогалось.
'Только для тебя,' прошептала она, и её рот коснулся его брови.
О! Она была настолько прелестной!
'Только для тебя. Пошли.'
О!
'Пошли.'
Глаза Горграела открылись, и он повернулся чтобы схватить её, бросить на пол, и взять её, чего она отчаянно хотела.
Но его когти схватили только воздух.
Рыча от разочарования и желания Горграел вскочил на ноги и…
…увидел прекрасную обнажённую женщину, изнывающую по его прикосновениям, с хнычущим малышом на руках у её груди. Лунный свет заливал комнату и купал её в свете столь чистом, что она сама казалась сделанной из света луны.
'Только для тебя,' шептала она в волосы мальчика.
До сих пор пребывая во сне, Горграел хотел вытащить у неё из рук надоедливого ребёнка и схватить её саму. О, застонал он, какая гладкая у неё кожа, какая блестящая, он увидел изгиб её бедра и груди, и любовь на её лице, когда она повернулась к нему.
Да, оторвать ребёнка от неё, и овладеть ею. Ещё секунда, одно дыхание и она будет его.
Она подняла лицо от волос ребёнка и улыбнулась ему. 'Возлюбленный,' прошептала она, и Горграел прыгнул.
А она исчезла, и ребёнок с ней.
Руки Горграела не захватили ничего кроме её запаха, и он спарился ни с чем, кроме каменного пола, на который рухнул.
Завывая от ярости и сумасшедшего разочарования, он кое-как поднялся на ноги, его серебристые глаза сузились сейчас, его мозг был полностью наготове.
И не увидел ничего, кроме одиночества в его комнате.
И не услышал ничего кроме звуков своего дыхания и…
…Тук-тук, Тук-тук, Тук-тук….
…стук отдаляющегося сердца.
'Сука!' завизжал он на все подвалы над ним, и коридоры, и комнаты его крепости; грифоны поднялись в воздух серым облаком.
'Сука!' завизжал он ещё раз, и сначала он не уловил отсутствие мальчика, и его значение. Всё, что он знал — это то, что женщина дразнила его, красуясь в его сне и наяву, и отказала ему в удовлетворении, которое его тело требовало от неё.
По всему Тенсендору мужчины и женщины оплакивали потерю, когда сон убежал прочь от них. Руки вцеплялись в одеяла, а подушки орошались слезами.
Визг Горграела утих также внезапно, как и начался. Теперь он вспомнил, где видел её лицо раньше.
Напуганная женщина, прижимающая к себе ребёнка, когда грифон падал с небес.
