'Красота — это как делается красота', заметил загадочно Арни.
'Ты прав,' сказал Аксис. 'Броуд, хватит ли у тебя сил, чтобы продолжить?'
'Я хочу увидеть Разрушителя мёртвым до того как умру,' сказал Броуд. 'Я — в порядке, Звёздный Человек.'
Аксис кивнул, и без лишних слов трое мужчин заковыляли к цели по снегу.
Потребовалось никак не менее двух часов, чтобы добраться до Ледяной Крепости, и они совершили последнее усилие, пробираясь сквозь громадную тень на снежной долине. Эта тень, думал Аксис, выдаёт истинную природу призмы. Может она и кажется прекрасной на солнце, но в действительности она распространяет тень по земле, тёмную как вороново крыло. Чистое снаружи, внутри билось сердце темноты.
Когда они подошли ближе к ледяным стенам, Аксис предпринял ещё одну попытку убедить спутников подождать его снаружи. Но оба были непоколебимы.
'Предательство скрывается внутри,' сказал Арни.
Броуд только потряс головой, неспособный говорить.
Ну, пусть будет так, кивнул головой Аксис. Внутри находилась их неминуемая смерть, он был уверен в этом, но каждый мужчина волен выбирать, какой смертью он умрёт, и эти двое повторяли свой выбор снова и снова.
'Пошли,' сказал Аксис, и почувствовал нервную дрожь, когда подумал, что вот, наконец, встретит своего брата по матери.
Пророчество
Они проникли внутрь через маленькую дверь в южной стене крепости. Она была открыта и неохраняема, и Аксис мог чувствовать присутствие Горграела очень сильно. Он таился, как неприятный запах, как Аксис только мог описать это себе, и, глядя на выражение лица Броуда, он знал, что Авар реагирует также на ощущение Горграела.
Арни вытащил меч и протиснулся мимо Аксиса; его лицо было спокойно, его поведение настороженно. Арни никогда не имел сомнений в своей задаче и никогда не думал было ли его поведение безрассудным.
Аксис шёл за ним, Броуд хромал позади.
Внутренности призмы являлись лабиринтом. Ледяные туннели вели вверх, вниз и вбок под сумасшедшими углами. Ступени упирались в гладкую стенку и выступали из потолков. Снова и снова им приходилось возвращаться из залов без выхода и бессмысленных тупиков.
Время потеряло своё значение.
Была вторая половина дня, когда они вошли в призму, но свет внутри не менялся за прошедшие часы. Он сиял терпеливо сквозь стены, отражался от поверхности льда, светил из пола и потолка. Было невозможно узнать время, исключая их собственное чувство усталости, которое тоже не было определённым.
Броуд держался за грудь, глаза его были утонувшими в глазницах, лицо серое, и он тащился как мог позади тёмно-красной фигуры впереди него, и более тёмной и суровой фигуры впереди. Всё казалось неправильным, далёким от любого порядка в этой отвратительно постройке. Он мог чувствовать во всём этом сумасшедший ум, создавший это, его ненависть и его потребности.
И он мог чувствовать его аварскую кровь, чувствовать сходство с самим собой. Броуд принимал кредо Авар — ненасильственные действия, всю свою жизнь, верил внутренне в это, но сейчас он видел, какой подделкой это было. Авар были людьми врождённого насилия. Оно могло выражать себя не в физических актах, но в настроении и жизненном поведении. В насильственном испытании Запрещённые определяли способных детей; во вспышках злости, которые проявлялись на поверхность при малейшей провокации, в реакции Берсерб на Азур; в Горграеле.
Он был ребёнком Авар более, чем Икарии. И его аварская кровь лелеяла ненависть, и она создала Разрушителя. Его кровь Икарии дала ему возможность получить могущество, чтобы достигнуть своей цели, но в первом приближении, его кровь Авар создала потребность уничтожения.
Броуд застонал и вцепился в ледяную стену для опоры. Но его рука соскользнула, и он оказался стоящим на коленях в коридоре, а Аксис и Арни уже скрылись из вида.
Рука схватила его за волосы сзади, и Броуд почувствовал укол лезвия в спину.
'Аксис,' прошептал он, и, удивительно, но Аксис его услышал.
Он крутанулся вокруг себя, его плащ завился, меч блеснул в его руке. Лезвие поймало свет, отражённый льдом, и весело блеснуло, чуя добычу.
Перед собой Аксис увидел Броуда, стоявшего на коленях в коридоре с выражением внутреннего отчаяния на лице, и Тимозела, державшего его за волосы и упиравшего в его шею остриё меча.
Тимозел изменился. Он не был больше ни беззаботным мальчиком, ни симпатичным мужчиной, его лицо было серым, и почти таким же дряблым как у Броуда. Все следы чего-нибудь хорошего исчезли. Его волосы прилеплены к черепу тонким слоем льда. Его глаза когда-то синие, были теперь только обрамлены синим, оставшаяся часть его радужки была абсолютно белой… Его зубы не прикрывались губами, то, что Аксис принял сначала за гримасу боли, оказалось улыбкой.
Аксис слышал как Арни шевельнулся позади него. 'Стой,' приказал он. 'Тимозел — мой!', и меч дрогнул в его руке.
'Отдай мне свой плащ,' сказал Арни, и Аксис выбрал момент, чтобы развязать его на шее, и позволить Арни стянуть его с плеч. Из под плаща блеснула золотистая туника блеснула так ярко, как в первый день перед Азур на пике Когтя.
Когда он почувствовал, что плащ покинул его плечи, ни на что больше он уже не обращал внимания, только на Тимозела. Даже Броуд, бедный Броуд, умирающий под угрозой меча Тимозела, был почти неважен. Аксис ждал слишком долго этого момента. Как, впрочем, и Тимозел.
'Я не смог бы спланировать лучше,' прорычал Предатель, 'чем встретить тебя, прокравшегося в дом моего Хозяина в своих позолоченных украшениях. Он сам хотел уничтожить тебя, но я ожидал этого всю свою жизнь, и мне в этом не может быть отказано сейчас.'
Аксис подступал потихоньку к нему, меч Жоржа волнообразно двигался в его руках.'Почему, Тимозел?'
Тимозел поднял голову и зарычал со смехом, но в момент когда Аксис совершил быстрый шаг вперёд, Тимозел прикрыл рот, и попрочнее ухватился за волосы Броуда.
Авар закричал, чувствуя, что лезвие погрузилось на палец в его плоть.
'Почему, Аксис? Потому, что даже младенцем я чувствовал обожающий взгляд моей матери на тебе, чувствовал её горячее дыхание, когда она смотрела на твои тренировки с мечом во дворе.'
'Ембез любила твоего отца.'
'Лжец! Ембез не любила никого, кроме тебя! Она предала моего отца с тобой! Когда, Аксис? Когда это случилось впервые? Когда тебе было одиннадцать, и ты впервые прибыл в её дом? Или ты умудрился оставить её незапятнанной, пока тебе не исполнилось тринадцать? Четырнадцать?'
'Я никогда не наставлял рога Ганелону, Тимозел. Если твоя мать и я были любовниками, то только после смерти твоего отца. Я уважал и любил твоего отца.'
Но ничего, из того, что мог сказать Аксис не имело значения для Тимозела. Всю свою жизнь он держал внутри себя чувство обиды на Аксиса, завидовал его способностям, его лидерству. Если бы только Аксиса не было там, тогда Тимозел имел шанс быть в сиянии славы. Тогда бы он был Боевым Топором.
'Ты никогда не давал мне почёта и положения, которых я заслуживал, Аксис. Я предпочёл бы умереть простым верховым солдатом, чем оставаться под твоим началом.'
Аксис засмеялся, и его смех был также суров, как и смех Тимозела. 'А сейчас ты умрёшь выявленным Предателем, действующим под командованием разложившегося субъекта, которому лучше бы не рождаться вовсе.'
Губы Тимозела изогнулись, но он не издал и звука. Броуд пошевелился в его захвате, и Тимозел
