Можно по-разному оценивать внешнеполитические планы советского руководства накануне войны, однако вне зависимости от того, предполагалась ли наступательная война или нет, не вызывает никаких сомнений, что потеря таких обширных территорий не планировалась ни при каких условиях. «Если бы кто заикнулся еще 20 июня 1941 г. о возможности подпольной борьбы наших людей на Украине, в Белоруссии, под Смоленском, в Литве в случае нападения фашистских войск, то такого зачислили бы в паникеры», — резонно замечает в своих воспоминаниях будущий начальник Украинского ШПД Т. А. Строкач.[425] Именно поэтому воплощение планов начала 30-х гг. в 1941 г. было уже невозможным. «Когда в 1941 году мы с участием С. Ваупшасова, Н. Прокопюка, К. Орловского, проанализировали эти планы, то оказалось, что они были совершенно неадекватными обстановке, которая сложилась к тому времени», — вспоминал впоследствии П. А. Судоплатов. [426]
Другое дело, что опыт и наработки 30-х гг. в области партизанской и диверсионной борьбы могли бы быть применены и в новых внешнеполитических условиях; отказ от их использования был, безусловно, непростительной ошибкой.
Эта ошибка была осознана достаточно скоро. Непосредственно перед началом Великой Отечественной войны соответствующим подразделениям НКГБ и Разведуправления (фактически П. А. Судоплатову и Х.-У. Д. Мамсурову) было дано «добро» на создание специальных подразделений для действий во вражеском тылу. К началу агрессии Германии фактически началось формирование подразделений специального назначения в Западном Особом, Киевском, Ленинградском и Одесском военных округах. Но завершить эту работу, к сожалению, не удалось.
Как видим, реальная история подготовки партизанской войны в предвоенный период сильно отличается от описанной Резуном.
Во-первых, подготовка по линии «Д» была далеко не так эффективна, как принято считать; кроме того, в условиях 1941 г. разработанные в начале 30-х гг. мобилизационные и оперативные планы действий партизанских подразделений оказались неприменимыми.
Во-вторых, в 30-е гг. партизанские кадры готовили не только для действий на собственной территории, но и для использования на территории противника. Следовательно, свертывание работы по линии «Д» не было связано с агрессивными намерениями советского руководства. В противном случае эта подготовка была бы продолжена.
В-третьих, свертывание подготовки партизанской войны началось не осенью 1939 г., как утверждает Резун, а уже в середине 30-х гг., задолго до начала Второй мировой войны. Насколько можно понять, это произошло из-за повышения боеспособности Красной Армии. Вместе с тем об отказе от использования партизанских и диверсионных методов не было и речи. В структуре органов госбезопасности и военной разведки вплоть до начала войны продолжали функционировать диверсионные отделы.
В-четвертых, подготовленные партизанские и диверсионные кадры после начала Второй мировой не направлялись ни в подразделения ВДВ, ни в подразделения ОСНАЗа НКВД. На территорию противника их также не забрасывали. Рядовых партизан, проходивших подготовку в специальных школах и впоследствии легализованных в приграничных районах, не использовали вообще. Часть кадровых диверсантов была репрессирована, часть продолжала работу в «диверсионных» подразделениях Разведупра и НКВД, часть — была вынуждена служить на непрофильных должностях в структурах НКО, НКВД и даже в гражданских ведомствах.
И, наконец, в-пятых, абсолютно абсурдным является представление мероприятий по подготовке к партизанской войне как некого «чудо-оружия», способного изменить ход войны.
Приложение II
ВОПРОСЫ ПОДГОТОВКИ КАДРОВ К ВЕДЕНИЮ ПАРТИЗАНСКОЙ ВОЙНЫ
Уже в далеком прошлом для партизанских действий в тылу противника направлялись войска, обладающие определенными качествами и в первую очередь высокой маневренностью и выносливостью. Местные партизанские отряды при всех других разных условиях действовали тем успешнее, чем более подготовленными были их командиры, и всегда огромное значение имела моральная подготовка.
По мере создания новых средств борьбы и их усовершенствования, особенно с появлением бризантных взрывчатых веществ, партизанские силы для повышения эффективности их действий стали нуждаться в специальной подготовке и в вооружения не только общевойсковыми, но и специальными средствами. Так, в Англо-бурской войне буры впервые в истории изготовили примитивные, громоздкие, но эффективные противопоездные мины, которыми они пускали под откос воинские поезда противника почти без потерь со своей стороны.
Во время Первой русской революции 1905–1907 гг. В. И. Ленин требовал, чтобы партизаны использовали последние достижения науки и техники и широко применяли самодельные бомбы.
В годы Гражданской войны и военной интервенции в СССР по инициативе В. И. Ленина для подготовки партизанских кадров в Москве была создана специальная школа, которая способствовала повышению эффективности партизанской борьбы в тылу белогвардейцев и иностранных интервентов.
Еще в июне 1921 г. в статье «Единая военная доктрина и Красная Армия» М. В. Фрунзе писал: «Второе средство борьбы с техническими преимуществами армии противника мы видим в подготовке ведения партизанской войны на территориях возможных театров военных действий. Если государство уделит этому достаточно серьезное внимание, если подготовка «малой войны» будет производиться систематически и планомерно, то и этим путем можно создать для армий противника такую обстановку, в которой при всех своих технических преимуществах они окажутся бессильными перед сравнительно плохо вооруженным, но полным инициативы, смелым и решительным противником».[427] И далее он указывал, что «… обязательным условием плодотворности этой идеи «малой войны», повторяю, является заблаговременная разработка ее плана и создание всех данных, обеспечивающих ее широкое развитие. Поэтому одной из задач нашего Генерального штаба должна стать разработка идеи «малой войны» в ее применении к нашим будущим войнам с противником, технически стоящим выше нас».[428]
В докладе на совещании командного и комиссарского состава войск Украины и Крыма и флота Черного и Азовского морей 1 марта 1922 г. М. В. Фрунзе говорил: «Я указывал вам здесь на маневренность и подвижный характер наших будущих операций; крупная роль будет принадлежать в этих условиях партизанским действиям, для чего надо организовать и подготовить их проведение в самом широком масштабе, а отдельные группы войск планомерно и систематически воспитывать в духе подготовки к этим действиям».[429]
Так, М. В. Фрунзе прозорливо определил роль и значение подготовки народа и его вооруженных сил к ведению партизанской войны.
Такая подготовка в нашей стране велась во второй половине 20-х и первой половине 30-х гг., велась нашими советниками во время национально-революционной войны в Испании в 1936–1939 гг., велась она особенно в большом размахе в годы Великой Отечественной войны. Как убедительно показывает опыт национально-освободительных войн, после Второй мировой войны значение специальной подготовки партизанских сил резко возросло в связи с послевоенным научно-техническим прогрессом и революцией в военном деле.
В настоящей работе автор кратко рассказывает об опыте подготовки партизанских кадров и высказывает свои соображения о подготовке партизанских сил в современных условиях.
Подготовка к партизанской борьбе на случай вражеской агрессии в нашей стране была развернута по
