может. Чего вы хотите от графини?
Жан распахнул дверь рукой, достаточно сильной, чтобы взломать ворота Газы.
Незнакомец, отскочив, избежал удара и, присев в третьей позиции, сказал:
— Сударь! Я хотел бы предложить свои услуги госпоже графине Дюбарри, которая сегодня, как я слышал, должна присутствовать на торжественной церемонии.
— Что же это за услуги, сударь?
— Услуги моей профессии.
— А какова ваша профессия?
— Я парикмахер.
Незнакомец еще раз поклонился.
— Ах! — вскричал Жан, бросаясь молодому человеку на шею. — Вы парикмахер? Входите, друг мой, входите!
— Проходите же, сударь, проходите, — приговаривала Шон, ухватившись за испуганного молодого человека.
— Парикмахер! — воскликнула г-жа Дюбарри, вздымая руки к небу. — Но это же ангел с неба! Вас прислал Любен, сударь?
— Меня никто не посылал. Я прочитал в одной газете, что госпожу графиню должны представить ко двору сегодня вечером, и сказал себе: «А что, если совершенно случайно у ее сиятельства нет парикмахера? Это маловероятно, но возможно». Вот я и пришел.
— Как вас зовут? — спросила, поостыв, графиня.
— Леонар, сударыня.
— Леонар? Вы не очень известны.
— Пока нет. Но, если графиня согласится принять мои услуги, завтра я стану знаменитым.
— Гм-гм, — прокашлялся Жан, — причесывать ведь можно по-разному.
— Если госпожа мне не доверяет, — сказал молодой человек, — то я уйду.
— У нас совсем не осталось времени на пробы, — сказала Шон.
— А зачем пробовать? — вскричал молодой человек в порыве восторга и, обойдя г-жу Дюбарри со всех сторон, прибавил: — Я знаю, что госпожа должна привлекать своей прической все взоры. С той минуты как я увидел графиню, я придумал прическу, которая — я убежден — произведет наилучшее впечатление.
Тут молодой человек уверенно взмахнул рукой, и это поколебало сомнения графини и возродило надежду в сердцах Шон и Жана.
— И в самом деле! — подхватила графиня, восхищенная свободой молодого человека, который стоял, подбоченившись, и принимал всякие другие позы не хуже великого Любена.
— Но прежде мне надо взглянуть на платье ее сиятельства, чтобы подобрать украшения.
— О! Мое платье! — вскричала Дюбарри, возвращенная к ужасной действительности. — Мое бедное платье!
Жан хлопнул себя по лбу.
— И в самом деле, — сказал он. — Представьте себе, сударь, чудовищную ловушку… Его украли! Платье, портниху, все! Шон, моя добрая Шон!
Устав рвать на себе волосы, Дюбарри разрыдался.
— А что, если еще раз съездить к ней, Шон? — предложила графиня.
— Зачем? — спросила Шон. — Ведь она поехала сюда.
— Увы! — прошептала графиня, откинувшись в кресле. — Увы! Зачем мне парикмахер, если у меня нет платья!
В это мгновение зазвонил дверной колокольчик. Испугавшись, как бы не вошел еще кто-нибудь, привратник затворил все двери и запер их на задвижки и замки.
— Звонят, — сказала г-жа Дюбарри.
Шон бросилась к окну.
— Коробка! — удивилась она.
— Коробка, — повторила графиня. — Для нас?
— Да… Нет… Да! Отдали привратнику.
— Бегите, Жан, скорее же, ради Бога!
Жан кинулся по лестнице и, опередив всех лакеев, вырвал коробку из рук швейцара.
Шон следила за ним в окно.
Он сорвал крышку с коробки, сунул в нее руку и испустил радостный вопль.
В коробке было восхитительное платье из китайского атласа с набивными цветами и целый набор чрезвычайно дорогих кружев.
— Платье! Платье! — пришла в восторг Шон, хлопая в ладоши.
— Платье! — повторила г-жа Дюбарри, уже готовая умереть от радости после того, как чуть было не умерла от отчаяния.
— Кто вручил тебе это, плут? — спросил Жан у привратника.
— Какая-то женщина, сударь.
— Что за женщина?
— Понятия не имею.
— Где она сейчас?
— Она просунула коробку в дверь и крикнула мне: «Для ее сиятельства!», потом вскочила в кабриолет и умчалась.
— Хорошо! — сказал Жан. — Вот платье — это главное.
— Поднимайтесь, Жан! — крикнула Шон. — Моя сестра почти без чувств от нетерпения.
— Держите, — сказал Жан, — смотрите, разглядывайте, восхищайтесь! Вот что посылает нам Небо.
— Но платье мне не подойдет, оно не может мне подойти, его шили не для меня. Боже мой! Боже мой, какое несчастье! Ведь оно такое красивое!..
Шон быстро сняла мерки.
— Та же длина, — сказала она. — Тот же размер в талии.
— Изумительная ткань, — сказала графиня.
— Невероятно! — отозвалась Шон.
— Поразительно! — воскликнула графиня.
— Напротив, — сказал Жан. — Это доказывает, что если у вас есть заклятые враги, то есть и преданные друзья.
— Это не мог быть друг, — ответила Шон. — Как он узнал, что против нас замышляется? Это, наверно, какой-нибудь сильф или гном.
— Да хоть сам сатана! — воскликнула г-жа Дюбарри. — Мне все равно, пусть только он мне поможет одолеть Грамонов. Едва ли он превзойдет сатану, что удалось этим людям.
— А теперь, — заговорил Жан, — я полагаю…
— Что вы полагаете?
— Можете доверить свою голову этому господину.
— Что придает вам такую уверенность?
— Дьявольщина! Его прислал все тот же друг, который доставил вам платье.
— Меня? — спросил Леонар с наивным удивлением.
— Полно, полно! — сказал Жан. — Вся эта история с газетой — выдумка. Разве не так, мой дорогой?
— Чистая правда, господин виконт!
— Ну же, признайтесь! — продолжала настаивать графиня.
— Сударыня! Вот эта газета, у меня в кармане: я сохранил ее для папильоток.
Молодой человек достал из кармана куртки газету с объявлением о предстоящем представлении ко двору.
— Ну что ж, за работу! — поторопила Шон. — Слышите? Пробило восемь!
