его разговаривать, а он умирает от голода и жажды.
Не теряя времени, дама вытащила из кармана в дверце хрустальный флакон, к горлышку которого был прикреплен золотой цепочкой стаканчик из позолоченного серебра.
— Выпейте немного этого южного вина, — сказала она, наполняя стакан и предлагая его Жильберу.
На этот раз Жильбер не заставил себя просить: то ли потому, что стаканчик протягивала изящная ручка, то ли оттого, что пить он теперь хотел гораздо сильнее, чем в Сен-Дизье.
— Теперь съешьте бисквит, а часа через два я прикажу подать вам плотный завтрак.
— Спасибо, сударыня, — поблагодарил Жильбер.
Он проглотил бисквит так же быстро, как выпил вино.
— Прекрасно! Теперь вы немного восстановили силы, — продолжала дама, — и если вы можете мне довериться, скажите, зачем вы преследовали карету из эскорта ее высочества.
— Вот в двух словах вся моя история, сударыня, — сказал Жильбер. — Я жил у барона де Таверне, когда ее высочество прибыла в замок и приказала господину де Таверне следовать за ней в Париж. Он повиновался. Так как я сирота, обо мне никто не подумал, меня бросили без денег и еды. Я поклялся, что пойду в Версаль, так как все отправлялись туда. Только они намеревались доехать туда в прекрасных каретах, запряженных сильными лошадьми, а я в свои восемнадцать лет дойду туда пешком так же быстро, как они доедут в каретах. К несчастью, ноги подвели меня, или скорее судьба обернулась против меня. Если бы я не потерял деньги, я смог бы поесть, а если бы я поел ночью, утром я бы уже догнал кареты…
— Браво, вот это отвага! — вскричала дама. — Поздравляю вас, друг мой. Однако мне кажется, вы не все знаете.
— Чего я не знаю?
— В Версале одной храбростью не проживешь.
— Я дойду до Парижа.
— Париж в этом смысле очень похож на Версаль.
— Если недостаточно храбрости, я буду работать, сударыня.
— Вот достойный ответ, дитя мое! Но что вы будете делать? Ваши руки не привыкли к тяжелой работе.
— Я буду учиться, сударыня.
— Вы мне кажетесь достаточно образованным.
— Да, я знаю, что я ничего не знаю, — глубокомысленно ответил Жильбер, припомнив слова Сократа.
— Простите мое любопытство: какую науку вы собираетесь изучать, дорогой друг?
— Сударыня! — отвечал Жильбер. — Я считаю лучшей из наук ту, которая позволяет человеку быть полезным обществу. Кроме того, человек ничтожен и должен знать, в чем его слабость, чтобы познать источник своей силы. Я хотел бы понять, почему голод не позволил моим ногам двигаться утром. Я желал бы также узнать, не явился ли тот же голод причиной моей ярости, не из-за него ли меня бросало то в жар, то в холод.
— О, да из вас выйдет отличный врач! Вы уже, мне кажется, изъясняетесь, как превосходный медик. Обещаю, что через десять лет я буду лечиться только у вас.
— Постараюсь оправдать эту честь, сударыня, — сказал Жильбер.
Форейтор остановил лошадей. Они подъехали к постоялому двору, так и не встретив ни одной кареты.
Молодая дама попросила узнать, когда проехал кортеж ее высочества. Ей ответили, что это произошло около четверти часа тому назад и что кортеж остановится в Витри переменить лошадей и позавтракать.
В седло сел новый форейтор.
Из деревни выехали шагом, но, когда поравнялись с последним домом, молодая дама обратилась к форейтору:
— Вы можете нагнать кортеж дофины?
— Конечно!
— Раньше, чем он будет в Витри?
— Черт побери, их лошади мчались рысью.
— А если пустить лошадей в галоп?
Форейтор посмотрел на нее.
— Плачу? тройные прогонные.
— С этого надо было начинать, — ответил кучер, — мы были бы уже в четверти льё от деревни.
— Вот вам задаток в шесть ливров, постарайтесь наверстать упущенное.
Кучер обернулся; молодая дама наклонилась, и монета перекочевала из рук незнакомки в его карман.
На спины лошадей пришелся мощный удар кнута — карета полетела, будто уносимая ветром.
Пока меняли лошадей, Жильбер успел вымыть у фонтана лицо и руки, отчего они только выиграли, и расчесал свои красивые волосы.
Молодая дама заметила: «Он, по правде сказать, вовсе недурен для будущего врача».
Она улыбнулась Жильберу.
Жильбер покраснел, будто догадавшись, что вызвало улыбку его спутницы.
После разговора с форейтором незнакомка опять обратилась к Жильберу: ее очень занимали его парадоксы и неожиданные суждения.
Она от души смеялась над иными его ответами, от которых на целую лигу несло философскими сентенциями, время от времени прерывая взрывы смеха, чтобы взглянуть на дорогу. При этом частенько случалось, что ее рука касалась лба Жильбера или колено прижималось к ноге ее спутника. И тогда прелестная путешественница не без удовольствия замечала, как будущий доктор краснел и опускал глаза.
Так они проехали еще льё. Вдруг молодая дама радостно вскрикнула и без всяких предосторожностей пересела на переднее сиденье, повалившись благодаря этому движению на Жильбера.
Она только что заметила кареты, сопровождавшие принцессу: экипажи тяжело въезжали на высокую гору. На горе стояло около двадцати карет, из которых вышли путешественники, чтобы размяться.
Сначала Жильбер выбрался из складок ее расшитого большими цветами платья, затем прильнул к плечу незнакомки, встав на колени на переднем сиденье. Пылкий взгляд его искал мадемуазель де Таверне в толпе пигмеев, поднимавшихся на гору.
Ему показалось, что он узнал Николь по чепцу.
— Мы догнали их, сударыня, — сказал форейтор, — что дальше?
— Обогнать.
— Это невозможно, сударыня. Обгонять дофину нельзя.
— Почему?
— Это запрещено. Черт побери! Обогнать королевский кортеж! Да я угожу на галеры!
— Послушай, друг мой, делай что хочешь, но я должна их обогнать.
— Ваша карета не из кортежа? — спросил Жильбер; он думал, что незнакомка опаздывает и поэтому хочет как можно скорее догнать эскорт.
— Стремление к знаниям прекрасно, — ответила молодая дама, — нескромность же не стоит ничего.
— Прошу меня извинить, сударыня, — покраснев, произнес Жильбер.
— Так что же нам делать? — спросила форейтора незнакомка.
— Поедем за ними до Витри. Если ее высочество там остановится, мы попросим разрешения обогнать кортеж.
— Да, но тогда спросят мое имя и станет известно… Нет, это не годится, надо придумать что-нибудь другое.
— Сударыня! — начал Жильбер. — Осмелюсь высказать свое мнение…
— Говорите, друг мой, говорите, и если ваш совет окажется хорош, мы ему последуем.
