— Клянусь, я ей не завидую! — воскликнула принцесса Виктория. — Пусть отправляется куда угодно, я за ней не собираюсь идти.
— И я не пойду! — сказала принцесса Аделаида.
— Я тоже не пойду! — подхватила ее высочество Софи.
— Кроме того, она нас просто не выносит, — заметила ее высочество Виктория.
— Она вас не выносит? — переспросил Людовик XV.
— Да, да, терпеть не может, — подтвердили сестры.
— Мне кажется, бедняжка Луиза выбрала для себя этот рай, чтобы только не встречаться с вами.
Остро?та короля не слишком рассмешила сестер. Принцесса Аделаида, самая старшая, собралась с духом, чтобы нанести королю более ощутительный удар, так как предыдущие лишь скользили по его броне.
— Сударыни! — жеманничая, начала она, на минуту выходя из обычного своего состояния безразличия, за которое отец прозвал ее Тряпкой. — Вы, очевидно, не поняли или не осмеливаетесь сообщить королю истинную причину отъезда ее высочества Луизы.
— Опять какая-нибудь гадость! — воскликнул король. — Ну-ну, Тряпка, говори!
— Сир! — не унималась она. — Боюсь, что вам будет неприятно это услышать…
— Скажите лучше, что вы на это надеетесь, — вот это было бы вернее!
Ее высочество Аделаида прикусила язычок.
— Во всяком случае, я скажу правду, — прибавила она.
— Сказать правду? Постарайтесь поскорее избавиться от этого недостатка. Разве я говорю когда- нибудь правду? И, как видите, я, слава Богу, не чувствую себя от этого хуже.
Людовик XV пожал плечами.
— Да говорите же, говорите, сестра! — в один голос закричали ее высочество Софи и ее высочество Виктория, сгорая от нетерпения услышать хорошо им известную причину, которая, как они предполагали, могла больно задеть короля.
— Какие же вы милые! — проворчал Людовик XV. — Вы только поглядите, как они любят папочку!
Правда, его утешила мысль, что он испытывает к ним точно такие же чувства.
— Так вот, — продолжала принцесса Аделаида, — наша сестра, которая всегда ревниво относилась к соблюдению этикета, больше всего опасалась того…
— Чего? — спросил Людовик XV. — Договаривайте, раз начали.
— Сир! Она опасалась появления при дворе новых лиц.
— Появления новых лиц? — переспросил король, недовольный таким началом, потому что предвидел, куда она клонит. — Разве у меня в доме есть посторонние? Разве меня можно заставить принимать тех, кого я не желаю видеть?
Это была ловкая попытка уйти от ответа.
Однако ее высочество Аделаида была хитрая бестия, ее невозможно было так просто сбить с толку, особенно когда она собиралась сказать какую-нибудь колкость.
— Я не так выразилась, это неточно. Вместо «появления» следовало бы сказать «введение» нового лица.
— А, ну это дело другое: признаться, первое слово меня несколько смутило. Итак, я предпочитаю второе.
— Знаете, сир, — вмешалась принцесса Виктория, — мне кажется, это слово тоже неясно выражает суть дела.
— Что же тогда?
— «Представление» ко двору.
— Да, да, верно! — воскликнули сестры. — На этот раз слово найдено!
Король поджал губы.
— Вы полагаете? — спросил он.
— Да! — воскликнула ее высочество Аделаида. — Так вот я хотела сказать, что моя сестра очень и очень опасалась новых представлений.
— И что же дальше? — недовольно спросил король, желавший как можно скорее покончить с неприятным разговором.
— Она боялась, отец, что госпожа Дюбарри будет представлена ко двору.
— Наконец-то! — вскричал король, не в силах побороть досаду. — Раз уж заговорили, нечего было ходить вокруг да около, черт побери! Как вы любите тянуть время, госпожа Истина!
— Сир! — сказала ее высочество Аделаида. — Я так долго не осмеливалась сообщить вам это из уважения к вашему величеству: только повинуясь вашей воле, я об этом заговорила.
— Ну да, ну да, а все остальное время от вас ведь и слова не добьешься, вы ведь и рта не раскрываете, не разговариваете, не кусаетесь!..
— Что бы вы ни говорили, видимо, я все-таки угадала истинную причину, по которой моя сестра покинула дворец, — заметила ее высочество Аделаида.
— Должен вас разочаровать: вы ошибаетесь!
— Да что вы, сир, Аделаида права, мы в этом совершенно уверены! — в один голос воскликнули принцесса Виктория и принцесса Софи, кивая головами.
— О Господи! — вскричал Людовик XV, точь-в-точь как один из героев Мольера. — Все мои домашние решили, как видно, сговориться против меня. Так вот почему это представление не может состояться! Вот почему принцесс невозможно застать дома! Вот почему они не отвечают на прошения и не удовлетворяют просьбы об аудиенции!
— Что за прошения? О каких аудиенциях вы говорите? — спросила ее высочество Аделаида.
— Да ведь вам это хорошо известно: о прошениях мадемуазель Жанны де Вобернье, — заметила принцесса Софи.
— Да нет! Речь идет о просьбе принять мадемуазель Ланж, — прибавила ее высочество Виктория.
Взбешенный король вскочил. Его взор, обычно спокойный и благосклонный, метал молнии, сулившие сестрам мало хорошего.
Ни одна из трех принцесс не могла противостоять отцовскому гневу: все они опустили глаза.
— Вот лишнее доказательство тому, о чем я уже сказал: уехала лучшая из четырех дочерей! — сказал он.
— Сир! — заметила ее высочество Аделаида, — ваше величество очень плохо к нам относится, вы с нами обращаетесь хуже, чем со своими собаками!
— Еще бы! Когда я прихожу на псарню, мои собаки ко мне ластятся, мои собаки мне верны! Прощайте, прощайте! Пойду-ка я к Шарлотте, Красавке и Хвостику! Милые собачки! Да, я их люблю особенно за то, что они мне не будут тявкать правду!
Разгневанный король вышел в приемную; он услыхал, как вслед ему дочери хором запели:
