Голоса Серебряного века. Поэт о поэтах

Несравненной водицей поит!
Свистя мимо ушей, мимо шеи,
Метнулись струи, как змеи,
Хромая отсыревшим скоком,
Двинулся умывальник боком!
Он приплюснул девочку к комоду,
Выплеснул на нее грязную воду,
Скопленную паутину.
Ухмыляясь из-под струистого уса,
Из ящика в личико вытряхнул мусор.
Он паровозничал, давал гудки,
Пока не заметил бледной руки.
Остренькое плечо,
Худенький кулачок…
«Я не рожден истреблять девчонок», —
 Подумал старик слегка смущенно,
И дрогнули скрепы старой посуды
Всеми ящиками, стало ей худо…
Сквозь размах бурного нападенья
Умывальник в ведре ощутил умиленье.
Он берет Люру, боясь вздохнуть,
На колени или (что то же) на грудь,
Поливает светлой водичкой,
От мусора очищает косичку,
Чтобы Люра в объятьях его не тонула,
Мечтает сделаться детским стулом!

ХОЛМЫ НА РОДИНЕ

Стоят зеленые холмы
Упругими волнами.
С природой вместе грезим мы
Туманами и снами.

В пространстве облачных небес —
С печальным криком птицы…
И мне так ясно: нет чудес,
И умерли зарницы.
С лиловой мягкой высоты
Редки и крупны капли,
И с видом скромной сироты
В болоте ходят цапли.

«Шелковинка драчливая…»

Шелковинка драчливая,
Водопадик,
Забавный до искр паяц,
Суматоха моя,
Котенок,
Помеха,
Потеха,
Кот!

ОСЕНЬ ЛЮДЕЙ

Скрипнула дверь,
Звоночек лизнул язычком,
По дождливой, пространной улице
В магазин покупатель сутулится.
Хочет купить чернильной
Ночи портфель объемистый, важный,
Для этого — в писчебумажный.
Писчебумажный! Радужный!
Едва покупатель вошел —
Наитье оживших сказок
Его захлестнуло. Шелк
Утешительных воспоминаний
Малых лет, рай вещей.
Покупатель боролся, двигал
Неприступной бровью своей:
— «Дайте чернил Леонарда!
(Сам ждет Леонардовой тьмы.)
Дайте мне порт крокодиловый —
Портфель морской глубины.
Тьфу ты! Портфель кожаный».
Покупатель даже вспотел.
Автобус на улице хрюкнул,
Подбирая овощи тел.
Извозчик гоголевской скорбью