Казалось всё могло измениться в жизни Димы, но к сожалению Де Бир и директор школы «Robin Hood», где, как вы помните, Дима некоторое время подвизался в качестве учителя, были хорошими приятелями.
На следующий день Де Бир вызвал меня в свой кабинет. Отводя глаза он сказал:
— Я позвонил твоему приятелю и сказал, что не могу принять его на работу.
— Почему? — Задал я вполне естественный вопрос, хотя об ответе догадывался.
— Я разговаривал с *** (Последовали имя директора «Robin Hood» и история уже известная мне — бросил работу в середине года, неуживчивый, скандальный…)
После отказа Дима пропал совершенно, дозвониться по его номеру стало совсем невозможно, двери не открывал.
Больше я его не видел. Говорили, что он все-таки уехал — одни утверждали в Израиль, другие — к маме в Россию. Рассказывали, что кто-то почти насильно отвёз бедного учителя в аэропорт и усадил в самолёт. Наверное все так и было, но каждый раз, когда мне приходится бывать в Yeoville, меня посещает одна и та же мысль. А что если это только слухи, что если он никуда не уехал и вот в этом доме, за плотными занавесками в темноте и тишине всё еще сидит обросший, бледный и наверное уже совершенно седой человек. Раз в месяц он с опаской выбирается в город, может быть получить деньги которые ему переводит сердобольная мама, заплатить за квартиру, пополнить запасы, и снова сидит вглядываясь в никуда, вздрагивает от каждого шороха за окном и думает, думает, медленно пропускает сквозь воспалённый мозг какую-то бесконечную мысль…
Но пора вернуться к Петиной истории.
Петя не боялся КГБ, он вообще никого не боялся. По ночам гулял по бандитскому Hillbrow, куда и днем было появляться небезопасно, с огромным тесаком на поясе и с двумя или тремя ножами в карманах. Почему он делал это? Искал приключений или старался доказать всем и самому себе, что, несмотря на катастрофу с женой, он настоящий «мачо». Во всяком случае рассказывали, что на ночных улицах при любой опасности, реальной или воображаемой он выхватывал тесак, вставал в позу Сталлоне или Шварцнигера и разгонял нападающих (а может быть мирных прохожих) как Вещий Олег хазаров.
Позже он устроился все же на работу в магазин торгующий оружием и вместо ножей носил в карманах пару пистолетов (тесак на поясе не снимал).
Нужно сказать, что через детскую страсть к запретному на родине огнестрельному оружию прошли пожалуй все эмигранты. Мы тоже получили разрешение в полиции и купили автоматический пистолет, который к счастью не разу по назначению не использовали.
Но эмиграция знала и другие примеры. В своё время на всю русскую общину, да что там, на весь Yeoville прогремела, буквально прогремела, история военных действий открытых на тихой улочке этого района тихим евреем Мишей Д***.
Однажды утром, рано проснувшись и выглянув из окна он увидел, что несколько черных открывают не принадлежащую им «Тойоту» припаркованную у тротуара напротив Мишиного дома соседом по лестничной площадке.
Мирного инженера охватило предчувствие битвы. Выхватив из-под подушки револьвер, он смело вступил в бой с пороком. Прокричав что-то вроде «Стой! Стрелять буду!» (возможно, даже на русском языке — не до перевода было) Миша открыл беспорядочный огонь по грабителям.
Недостаток тренировки сказался — пулями оказалась пробита неповинная машина, разбито зеркало в приемной врача в доме напротив. Невредимые злоумышленники разбежались, «Тойота» была спасена.
Правда сосед, владелец «Тойоты» с того памятного дня с Мишей больше не здоровался. Почему? Может быть из-за урона нанесённого его машине, а может быть, как утверждали злые люди, потому, что «Тойота» была далеко не новой, но застрахованной и её владелец очень надеялся, что ее угонят, а может быть и сам организовал «угон».
Миша по праву получил прозвище «Вильгельм Телль» и с квартиры вскорости съехал.
Любовь к оружию привела Петю с самому пожалуй трагическому эпизоду в его жизни — он убил человека.
Дело было так. Где-то в Berea, в неоплаченной комнате без электричества проживала последние деньги семья — мать и два взрослых безработных сына. Жизнь повернулась к ним не лучшей стороной и нужно было что-то делать, причем срочно. Эмиграция и связанные с ней зигзаги судьбы иногда приводят к неожиданным решениям, которые вряд ли даже пришли в голову в регламентированной советской действительности.
После раздумий, как жить дальше, мама разработала план позволяющий ухватить за хвост синюю птицу удачи. Она предложила сыновьям ограбить магазин и пока их будут искать уехать в Израиль.
Дело было за малым, но главным — для вооруженного налета необходимо было оружие. Сразу вспомнили о Пете, с которым они были хорошо знакомы. Зная, что Петя не расстается с парой пистолетов, решено было под каким-то благовидным предлогом зазвать его в машину, вывезти в пустынное место и там, оглушив или пригрозив ножом завладеть оружием.
Все кончилось печально для семьи налетчиков, окровавленный — его все-таки ударили ножом — Петя вырвался из машины и уложил наповал одного сына, а второго надолго отправил в больницу.
Все в этом мире имеет начало и конец. Если правда, что написанное в нашей карме лишь награда или расплата за предыдущее воплощение, то чем-то Петя прогневал в прошлой жизни высшие силы.
Конец Пети был трагичным, хотя и типичным для Южной Африке. Жизнь его оборвалась на подъеме, когда, скопив деньги, он открыл свой собственный оружейный магазин. Однажды в его магазин вошли трое «покупателей»… Тем кто прожил хотя бы несколько лет в Йоганнесбурге не нужно продолжение. Говорят, что Петя пытался отстреливаться, даже ранил одного, но силы были неравны, а нападавшие были профессионалами…
Спи в мире, Петя! Может быть в последний момент утешением тебе была мысль, что умирал ты не на больничной койке съедаемый раком или сбитый с ног инсультом, а как настоящий мужчина, в бою, защищая свою честь и имущество.
Глава 17
День рождения Давида
Зал гудел. Гремели динамики. Сменяя друг друга звучали Сиртаки, арабо-израильские песни и столь экзотичные здесь, за тысячи километров от России «Та-Ту».
Перебивая и почти не слыша друг друга за ревом музыки, общались гости, неестественно, громко и визгливо смеялись дамы, басили мужчины, дым шёл коромыслом.
Давид справлял свое 50-летие.
В стеклянном аквариуме его ресторана были накрыты столы для самых близких друзей и по-видимому для нужных людей, а прочие выплеснулись в проход торгового центра, уже закрытого за последним покупателем.
Давид не ударил в грязь лицом, не поскупился: на каждом столе шагал куда-то по черной этикетке Johnny Walker, красовалась бутылка «Шираза», закуски, горячие блюда удовлетворяли любые изыски привередливых гостей.
Королевские креветки, устрицы и пирог с лососиной, огненное куриное карри, бычьи хвосты, жареная форель и тушеная баранина… Торты на любой вкус, мороженое, фрукты…
Сам именинник, бледный и взволнованный метался между кухней и гостями, успевал на ходу обменяться парой слов с каждым из них, пошутить с друзьями, пройтись в танце с очаровательными и просто приятными дамами, проверить все ли в порядке.
А за столами тяжело злились:
— Кого он только не наприглашал! Все говно собрал. Я лично с ними на одном поле срать бы не сел.
— Он думает, что они теперь в его ресторан ходить будут… Очень им надо, пожрут, выпьют и всё…
