взаимодействия пехоты с танками и артиллерией; стремительность атаки пехоты; использование ручных гранат и автоматов в ближнем и рукопашном бою. Все это, конечно, известные вопросы, но для многих офицеров и солдат, еще не участвовавших в наступательных боях, они являлись новыми. Существенным было и то, что общие задачи наступления рассматривались именно в той конкретной обстановке, в которой нашим воинам предстояло действовать.
Поскольку учения должны были проводиться без каких- либо условностей при полном применении огневых средств, были приняты строгие меры безопасности.
Предварительно наметив районы учений на карте и согласовав их с командармами 60-й и 38-й, рано утром 8 апреля я выехал в 60-ю армию. Меня встретили генерал-полковник Курочкин, командир 11-го стрелкового корпуса генерал-лейтенант М.И. Запорожченко и командиры дивизий. Мы, не задерживаясь, проехали в район учений. Здесь исходили пешком и исколесили на машинах весь район. Было намечено направление атаки, до мелочей рассмотрен весь план учений. Готовилась одна позиция для двух корпусов.
Такая же работа была проделана и в 38-й армии. Первые учения были назначены в 38-й армии на 15 часов на следующий день.
По установленному сигналу началась артиллерийская подготовка, своевременно поднялась в атаку пехота. Однако полного взаимодействия между пехотой и артиллерией все же не получилось. В момент, когда пехота атаковала первую траншею, артиллерия не вела огня по второй и третьей траншеям, хотя это было необходимо и по плану, и по ходу учений. Все наблюдавшие за ходом наступления убедились, что при таком «взаимодействии» пехота, безусловно, не будет иметь успеха и понесет потери при атаке последующих траншей.
Пришлось дать отбой. Но пехота продолжала наступать, а артиллерия именно теперь открыла огонь по второй траншее. Оказалось, что связь «подкачала» и сигнал отбоя никак не доходил до исполнителей.
На этом примере все мы еще раз увидели необходимость всегда учиться и учить войска наступлению, убедились в том, что нельзя полагать, будто все организуется и наладится в ходе боя само собой.
Подразделения отвели в исходное положение, а офицерский состав вызвали на командный пункт, чтобы разъяснить, почему был дан отбой, вновь проинструктировать пехотинцев, артиллеристов и минометчиков.
После пополнения подразделений боеприпасами, главным образом минами и снарядами, повторное занятие началось через два часа. В это время мне доложили, что в районе Тунскирха противник вновь предпринял крупную контратаку и начал теснить наши подразделения. Я попросил Кирилла Семеновича Москаленко поехать туда и помочь войскам восстановить положение.
Снова взвилась ракета, учение возобновилось. На этот раз подразделения действовали более слаженно, артиллерия вела огонь в основном по графику, пехотинцы стремительно продвигались вперед.
По окончании учений был проведен детальный разбор, пришлось указать, что артиллеристы все же не добились полного прикрытия атакующей пехоты. Пехота должна прикрываться артиллерийским огнем как стальным щитом, ее следует беречь и ни в коем случае не допускать, чтобы уцелевшие огневые точки противника препятствовали ее продвижению. Пехота, в свою очередь, должна прижиматься к артиллерийским разрывам и двигаться за огневым валом в 80-100 м, причем этот промежуток должен заполняться огнем «карманной» артиллерии (ручными гранатами) и автоматным огнем. Только так можно добиться максимального сосредоточения всех видов нашего огня и максимального подавления ответного огня. Я говорил также о большом значения огня из стрелкового оружия. Автомат незаменим в рукопашном бою и траншейной схватке, но нужно всегда помнить, чтобы пехотинец перед броском в атаку имел патроны в нужном количестве.
Я обратил особое внимание на управление боем. Здесь в ходе учения выявились многие недостатки, которые я подробно разобрал и указал на способы их устранения. В заключение я похвалил солдат за решительность и настойчивость в наступлении.
10 апреля такие же учения состоялись в 60-й армии, они прошли более успешно, так как были учтены недостатки учений, проведенных накануне. В последующие дни продолжались учения в других соединениях с расчетом, чтобы все войска, не занятые боями, прошли хорошую подготовку.
В связи с тем, что предназначенные нам боеприпасы поступили не полностью, мы послали телеграмму в Ставку Верховного Главнокомандования с просьбой отсрочить наступление до 21 апреля, пока предназначенные нам боеприпасы не поступят на фронт. Кроме того, мы просили обязать командование 1-го Украинского фронта немедленно выдать 60-й армии положенные ей по приказу боеприпасы, так как при передаче нам армия была обеспечена только 0,2–0,3 боекомплекта вместо 1–2 боекомплектов.
В тот же день за подписью А.И. Антонова мы получили ответ, в котором сообщалось, что Верховное Главнокомандование настаивает на прежнем сроке наступления и что дано указание соответствующим должностным лицам о немедленной выдаче 60-й армии положенных ей боеприпасов. Этот ответ мотивировался тем, что оттяжка нашего наступления даст возможность противнику перебросить часть войск на берлинское направление, где развертывалось ожесточенное сражение за столицу рейха.
14 апреля армиям фронта был отдан приказ: в ночь на 15 апреля 1945 г. войскам занять исходное положение согласно утвержденному плану, быть готовыми к наступлению к 6 часам 15 апреля 1945 г. Вывод войск в исходное положение нужно было закончить к 2 часам с соблюдением строжайших мер ночной маскировки, обратив особое внимание на звукосветомаскировку. Наблюдательные пункты командармов обеспечивались надежной связью.
Утром 15 апреля началось наступление.
В 6 часов утра я был уже на наблюдательном пункте, расположенном в трехэтажном здании школы, хорошо замаскированном самой природой, так как находилось оно на склоне холма, кроме того, густо разросшийся парк полностью скрывал его от глаз вражеских наблюдателей. Из окон верхнего этажа открывался широкий обзор как по фронту, так и в глубину. Были видны участки обеих армий (38-й и 60-й), действовавших на главном направлении.
В трех километрах от НП Одер очерчивал границу Германии. Влево, за холмами, высились трубы Моравской Остравы. Оказалось, что мы из Польши наблюдали за происходящим в Германии и Чехословакии. От холма, где мы находились, до Одера расстилались зеленеющие поля с темно-красными пятнами селений; дальше, за Одером, яркая зелень озимых перемешивалась с темной зеленью хвойных лесов. Над передним краем то и дело взлетали ракеты – это сигналы передовых батальонов, атакующих противника с целью выявления системы его обороны и проверки, не оставил ли он первую линию траншей. К сожалению, эти батальоны действовали недостаточно быстро.
Я потребовал от командующих армиями К.С. Москаленко и П.А. Курочкина соответствующим образом повлиять на действия разведчиков.
От все еще горящего Ратибора, находящегося невдалеке, стелился густой дым. При сегодняшнем безветрии это несколько затруднит действия нашей авиации.
Начальник разведотдела фронта генерал-майор М.Я. Грязнов доложил о положении войск врага к моменту нашего наступления. Эго были самые последние данные о противнике. У Моравской Остравы появились еще три истребительные бригады. Всего перед фронтом наших наступающих войск оказывалось уже восемь дивизий противника.
Солнце поднялось выше, дымка, которая при восходе сгустилась, начала теперь рассеиваться. День обещал быть хорошим. П.А. Курочкин доложил, что разведка продвигается несколько быстрее, но все же недостаточно. Пришлось принять меры к усилению темпов ее продвижения. Вызвал к телефону А.А. Гречко, не прерывая связь с П.А. Курочкиным. Предупредил командармов, что противник слабо реагирует на действия разведчиков артогнем, вероятно, опасаясь раскрыть расположение своих огневых средств, или вообще оттянул их в глубину. Я не исключал возможности подвоха со стороны противника: он мог отодвинуть войска на новые позиции и тем самым спровоцировать нас на выпуск снарядов впустую. Разведка всех армий доложила, что гитлеровцы находятся на месте, надеясь, видимо, удерживать оборону. Бой разведывательных подразделений затих, прекратила огонь наша артиллерия, поддерживавшая разведчиков, молчит и противник… Это напоминало затишье перед бурей.
В 9 час. 15 мин. началась артиллерийская подготовка 60-й и 38-й армий. На участке 1-й гвардейской она началась на 15 мин. позже.
П.А. Курочкин доложил, что его войска успешно продвигаются, я приказал, чтобы атакующие обходили узлы сопротивления, пока не делая попыток взять их в лоб.
В 11 часов говорил с А.А. Гречко, у него 150 пленных, войска армии продвинулись на 3 км.
На НП доставили летчика с нашего самолета-штурмовика, подбитого зенитной артиллерией противника. Как сообщил раненый летчик, он мог бы приземлиться нормально, если бы поблизости от наших передовых частей был специальный аэродром для вынужденной посадки. Находившиеся на НП наблюдали, как летчик на своем «подраненном» самолете медленно снижался, упорно ища площадку для посадки, но, не найдя ничего подходящего, приземлился так, что самолет полностью вышел из строя.
Все командующие армиями доложили, что войска продвигаются, но развитию успеха сильно препятствуют заграждения и узлы сопротивления.
Артиллеристы 1-й гвардейской начали методический огонь тяжелой артиллерией по позициям врага на ближних подступах к Моравской Остраве, обстреливая переправы и дороги, они стремились ни в коем случае не допускать разрушений в
