исключалось.
К моменту передачи в состав фронта 60-я армия двумя корпусами достигла рубежа Михельсдорф, Берендорф и вела бои на подступах к р. Опава.
Третий корпус был в резерве армии. Таким образом, протяженность линии нашего фронта увеличилась на 40 км.
В связи с этим возникла необходимость переместить несколько севернее штаб и КП фронта. Было избрано местечко Необшютц, находившееся ближе к правому крылу фронта, где намечался главный удар. Я принял решение переехать на новый командный пункт немедленно, мне хотелось также быстрее побывать в 60-й армии, которая через два дня должна была перейти в состав фронта.
Штаб начал переезжать еще с вечера 3 апреля, мы же с членом Военного совета Л.З. Мехлисом выехали рано утром на следующий день. Дорога вела через Освенцим – зловещий лагерь смерти. Около 6 миллионов человек разных национальностей нашли здесь свою гибель. Мы проезжали мимо высоких заборов из колючей проволоки, тянувшихся на 20 км вдоль шоссе, за ними виднелись пепельно-серые бараки, построенные на болоте. В районе Освенцима гитлеровцы создали 20 лагерей на площади 50 кв. км. Сам Освенцим – небольшой городок, затерявшийся в огромном кольце концентрационных лагерей, где день и ночь пылал огонь 74 огромных печей, в которых сжигались сразу тысячи людей. Когда сюда подошли части Советской Армии, им удалось спасти лишь 10 тыс. человек.
Вскоре мы пересекли Вислу, здесь она была довольно маленькой речкой.
Во всех городках Зорау, Рыбнике, которые мы проезжали, были видны следы жестоких разрушений, но все же улицы выглядели празднично. Почти из каждого окна были вывешены бело-красные польские национальные флаги. После многолетней неволи люди почувствовали радость освобождения. По дороге нам беспрестанно встречались большие группы поляков с лопатами. Несколько таких групп мы видели на полях. Оказалось, что польские крестьяне, освобожденные советскими войсками от гитлеровского ига, делили землю, ранее принадлежавшую помещикам.
Из Рыбника, не заезжая на новый КП фронта, мы поехали по дороге прямо на Ратибор (Рацибуж). Это довольно большой и красивый город на западном берегу Одера (Одры), недавно освобожденный частями 60-й армии. Он был почти пуст. Часть жителей, в большинстве немцы, поддавшись влиянию лживой геббельсовской пропаганды, в страхе перед мнимыми «зверствами» русских покинули город, другие были насильно угнаны эсэсовцами. Бой за город кончился несколько дней назад и кое-где сохранились очаги пожаров, советский гарнизон принимал действенные меры к их ликвидации.
В то время это была еще территория Германии. Польша оставалась за Одером, хотя в действительности здесь были исконно польские земли.
Мы проехали в штаб 60-й армии, размещавшийся недалеко от Ратибора. Нас встретил командующий армией генерал- полковник Павел Алексеевич Курочкин. Я знал его с первых дней войны как хорошего, волевого командира. В штабе мы сразу же познакомились почти со всем руководящим составом. Здесь же были член Военного совета армии генерал-майор В.М. Оленин, начальник штаба генерал-майор А.Д. Гончаров и др.
Ознакомившись с составом армии и положением ее войск, я дал указания П.А. Курочкину об увязке действий с 38-й армией, сообщил ему, что вскоре 60-й армии предстоит участвовать в наступательной операции.
К вечеру мы приехали в Необшютц. Надо было вплотную заняться разработкой плана операции. Здесь уже находился новый начальник штаба фронта генерал-полковник Леонид Михайлович Сандалов, который только что прибыл на фронт, сменив Ф.К. Корженевича. Его приезду я был очень рад, так как хорошо знал его по совместной службе на Брянском, Калининском и 2-м Прибалтийском фронтах. Я добился в Генеральном штабе, чтобы его перевели из Курляндии в Чехословакию. И как мне казалось, Леонид Михайлович был рад, что будет работать на активном участке советско-германского фронта. В своих мемуарах, правда, генерал Сандалов пишет, что с неохотой покинул Прибалтику. Должен сказать, что работал Л.М. Сандалов на 4-м Украинском фронте, так же как и на 2-м Прибалтийском, с полной отдачей сил и в успешное осуществление последующих операций фронта внес большой вклад.
Нам предстояло совместно оценить складывавшуюся обстановку, чтобы удары войск фронта привели к ожидаемым результатам.
К этому времени войска 4-го Украинского фронта основными силами подходили к оборонительному поясу на границе Чехословакии и Польши с Германией по рекам Опава, Одер, Ольша. Это была сильно укрепленная оборонительная полоса, имевшая большую глубину. Она была построена еще до войны как пограничная линия обороны и была в свое время по воле мюнхенских «миротворцев» сдана гитлеровцам без единого выстрела. За последнее время вражеское командование модернизировало и укрепило ее дополнительно многочисленными мощными сооружениями.
Моравска Острава – главный пункт, который оборонялся противником на этом направлении, был превращен им в мощный узел сопротивления, но и севернее города по западному берегу р. Одер на десятки километров тянулись полевые укрепления, связанные между собой единой огневой системой и системой всевозможных заграждений.
С востока и северо-востока подходы к Моравской Остраве были прикрыты двумя оборонительными рубежами. Первый оборонительный рубеж проходил по восточному и западному берегам р. Ольша от Богумина на Цешин и Скочув и состоял из укреплений полевого типа, сплошных траншей в 1–2 линии, противотанкового рва и долговременных точек типа железобетонных колпаков и дотов. Общая глубина обороны достигала 6-10 км.
Второй рубеж пролегал в нескольких километрах восточнее Моравской Остравы, огибал город с северо-востока, перерезал р. Опава, выходил на ее правый берег и следовал далее в 500-1000 м южнее ее.
Каждый рубеж представлял собой систему мощных дотов, расположенных в две, а на отдельных направлениях в три и четыре линии с промежутками между дотами от 150 до 700 м. Вторая и последующие линии находились на расстоянии 250–600 м от первой. Доты по качеству постройки и мощи вооружения относились к типу первоклассных сооружений.
По своей конструкции они представляли железобетонные орудийно-пулеметные капониры и пулеметные полукапониры и имели от 2 до 9 амбразур.
Характерной особенностью расположения дотов на местности было отсутствие амбразур в напольной лобовой стенке. Амбразуры располагались по бокам и в тыловой стенке с расчетом на ведение флангового и тыльного огня. При этом из амбразур каждого сооружения можно было полностью просматривать промежутки между двумя соседними дотами и подступы к выходам из них. Расположение дотов было произведено с учетом окружающей местности и давало возможность обстрела всех лощин и высот.
Система дотов на переднем крае и в глубине создавала многослойный артиллерийско- пулеметный огонь и плотно прикрывала подступы к укреплениям. Доты хорошо были замаскированы от наземного и воздушного наблюдения: с напольной стороны стенки засыпались землей, а с тыльной стороны маскировались кустами и маскировочными сетями.
Пятиамбразурные и девятиамбразурные доты – двухэтажные сооружения, имевшие на вооружении по 2 пушки и по 3–7 пулеметов, толщина наружных стен – 1,1–1,2 м, толщина перекрытия – 2,3 м, высота над уровнем земли – 3–4,7 м.
В январе 1945 г. немецкое командование приступило к строительству на этих рубежах обороны полевого типа с одновременным приспособлением к использованию большинства дотов. Опорные пункты и доты соединялись сплошной траншеей, на отдельных участках по р. Опава были отрыты две траншеи, которые имели почти полное фортификационное оборудование (стрелковые ячейки, пулеметные площадки, блиндажи). Перед всем участком переднего края в 30–80 м от первой траншеи были установлены противопехотные препятствия, которые состояли из 2–3 рядов колючей проволоки на низких и высоких кольях.
Между оборонительными линиями отрывались эскарпы с таким расчетом, чтобы застрявший в них танк можно было расстрелять с фланга. Эскарпы маскировались слоем дерна.
Основными факторами, обусловливающими возможность упорной обороны для противника, являлись благоприятные условия местности и наличие довольно развитой системы мощных укреплений по чешско-польско-германской и польско-чешской границам.
Не ограничиваясь существующими заранее оборудованными линиями обороны, гитлеровцы, когда удавалось задержаться на том или ином рубеже длительное время, немедленно приступали к созданию второй линии обороны на глубине от 3 до 5 км, которую постепенно оборудовали не хуже, чем действительный передний край.
Такого рода мероприятиями командование противника пыталось ослабить эффективность наших артподготовок. С началом нашей артподготовки, а иногда и до ее начала (в тех случаях, когда противнику удавалось заранее узнавать момент начала нашего наступления) противник отводил основные силы с переднего края на вторую позицию, из-за чего наша мощная артподготовка, нацеленная по передовому краю, не давала ожидаемых результатов.
Данные об обороне противника мы тщательно собирали из различных источников, включая авиаразведку, разведку боем, агентурную разведку и т. д., и в итоге имели почти полную характеристику системы его обороны на большую глубину. Во многом нам помогли офицеры 1-го Чехословацкого корпуса, которые хорошо знали не только местность, но и довоенную систему приграничных оборонительных сооружений на границе, где они служили еще до нападения гитлеровской
