подвезено сюда до 1000 человек пехоты. В полдень при поддержке танков, самоходных орудий и массированного огня артиллерии они устремились в яростную контратаку. Ценой больших потерь после упорного боя противнику удалось несколько потеснить наши гвардейские полки.
Менее организованно вел бои 14-й стрелковый корпус. Занятый им первоначально рубеж на правом берегу Дриссы был к исходу дня оставлен. Не имел успеха и 83-й стрелковый корпус.
Таким образом, войскам 4-й ударной армии, несмотря на ввод резервов, не удалось полностью выполнить задачи дня.
Я выехал в штаб армии, чтобы разобраться с положением, и выяснил, что дело состояло в недооценке противника, в предвзятом мнении, что гитлеровцы без особого сопротивления отойдут, в связи с этим не было проведено серьезной подготовки, в частности, не разведали цели, артиллерии не были поставлены конкретные задачи. Готовность войск к атаке не была проконтролирована. Неудовлетворительно был подготовлен и организован бой в 14-м стрелковом корпусе, пришлось назначить нового начальника штаба, так как прежний, не имея достаточного опыта и подготовки, не сумел обеспечить управление боем и не организовал четко работу штаба, хотя для этого имелось достаточно времени.
В ходе боя этого корпуса слабо использовались минометы и 45-мм пушки, они сильно отставали от пехоты. Почти то же следует сказать о пулеметном, ружейном и автоматном огне. Личный состав стрелковых частей не был натренирован для овладения высотами. Пехота «табунилась», как мы говорили тогда, медленно перестраивала боевые порядки.
Командному составу корпуса было приказано устранить эти недостатки.
Внезапный переход войск фронта в наступление и прорыв его обороны в первый же день почти на всю тактическую глубину первой оборонительной полосы, дерзкие действия подвижных групп опрокинули расчеты вражеского командования как на удержание рубежа, так и на планомерный отвод главных сил. Вместо планомерного отхода на ряде участков гитлеровские войска панически бежали.
Успех нашего удара обусловливался хорошей подготовкой войск и высоким уровнем партийно-политической работы.
Мне запомнилось тогда политдонесение из 10-й гвардейской армии о первых днях наступления. Начальником армейского политотдела был полковник Н. Овчинников. Во время работы над этой книгой я нашел копию документа в архивных делах и приведу несколько выдержек из него:
«За 10, 11 и 12 июля соединения армии продвинулись более чем на 45 км, захватили большие трофеи и 800 пленных. Линия обороны была прорвана неожиданно для противника, и в нашем тылу осталось значительное число вражеских солдат – одиночных и разрозненных мелких групп, которые затем в своем большинстве сами выходили из лесов и сдавались тыловым подразделениям.
Приказ о наступлении личный состав армии встретил с исключительным воодушевлением. На кратких митингах, партийных и комсомольских собраниях бойцы, сержанты и офицеры заявили о своей готовности не щадить жизни и крови для достижения полной победы над врагом. Так, выступивший на митинге в саперном батальоне 65-й гв. стрелковой дивизии рядовой Молчасов сказал: «Продвижение на запад удваивает наши силы, каждый должен беспощадно мстить врагу, бить его наверняка, со знанием дела».
Перед наступлением партийно-политическая работа была направлена на повышение наступательного порыва, на воспитание ненависти к врагу. Серьезное внимание уделялось разъяснению конкретных обязанностей воинов в бою. Почти во всех соединениях армии агитаторами, парторгами и комсоргами рот, офицерами проводились беседы на темы: «Всю мощь огня на голову врага», «Следуй за огневым валом», «Стремительность обеспечивает успех в наступлении».
В донесении приводились примеры результатов этой кропотливой работы. Так, в 6-й роте 93-го гвардейского стрелкового полка 29-й гвардейской дивизии парторг роты гвардии старший сержант Басанов провел собрание ротной парторганизации. Все коммунисты получили конкретные партийные поручения. Выполняя такое поручение, коммунист гвардии сержант Разумовский первым ворвался в д. Спиридово и взял в плен двух гитлеровцев. Коммунист гвардии рядовой Булатов зашел в тыл вражеской батареи, уничтожил расчет двух орудий, захватил две исправные пушки, более 200 снарядов и другое военное имущество.
В бою выбыл из строя командир взвода гвардии лейтенант Маяк, его заменил старшина Пиявский, который умелым маневром вывел свой взвод из-под огня противника и обеспечил продвижение подразделения вперед.
Коммунисту ефрейтору Чеснокову было дано поручение находиться с молодыми воинами с тем, чтобы советом и личным примером научить их боевым приемам наступления. Чесноков во всех атаках шел первым, увлекая за собой необстрелянных бойцов. В тяжелые минуты он находил проникновенные слова, чтобы ободрить товарищей.
Образцово сражался и сам парторг роты Басанов, взявший в плен и уничтоживший до десятка вражеских солдат. Когда в бою был смертельно ранен один из лучших коммунистов роты, командир взвода лейтенант Зацепин, Басанов составил листовку «Передай по цепи», в которой кратко описывались боевые дела Зацепина, все воины призывались к умелому продолжению наступления, чтобы отомстить за смерть боевого товарища.
В первые дни наступательных боев лучшие воины вступали в ряды партии. Только 10 и 11 июля в 30-й гвардейской дивизии было принято в партию 56 человек, в ряды ВЛКСМ – 170; в 29-й гвардейской дивизии в партию вступили свыше 40 воинов. Велика была тяга в партию и комсомол и в других соединениях.
Начальник политотдела армии сообщил не только об успехах, но отметил и недостатки. Он писал, в частности, что после прорыва обороны пехота быстро продвигалась вперед. Штабы же некоторых частей оторвались от войск. Так, в 98-м гвардейском стрелковом полку 11 июня была потеряна связь со штабом дивизии в течение нескольких часов.
В 22, 56 и 65-й гвардейских стрелковых дивизиях артиллерия не только отстала от пехоты, но, не имея наблюдателей и корректировщиков, вела огонь не по целям, а по площадям.
Был затронут вопрос об эвакуации раненых. Непосредственно на поле боя, в подразделениях эвакуация раненых проводилась своевременно. Санитары проявляли образцы мужества и героизма, вынося раненых из-под обстрела. В 29-й гвардейской дивизии особо отличилась санитарка 2-го стрелкового батальона 93-го гвардейского полка старшина Мария Попкова. Она оказала помощь и вынесла с поля боя свыше 70 бойцов, сержантов, офицеров. Однако вследствие быстрого продвижения и частого перемещения с места на место полковые пункты медпомощи не всегда успевали хорошо производить обработку раненых. Медленно шла эвакуация раненых в медсанбаты, которые иной раз оказывались далеко в тылу.
Отставание тылов и артиллерии от частей создало напряженное положение на дорогах. Передвижение в основном происходило по одной магистрали, которая была на многих участках минирована гитлеровцами, взорвавшими на ней большое количество мостов. Разминируя дорогу, саперы 13-й инженерно-саперной бригады извлекли около 600 мин и фугасов, восстановили большое количество мостов. Пришлось пользоваться и объездными путями, а так как регулировка движения еще не была налажена, на дорогах нередко создавались заторы, в которые попадали и посаженные на машины подразделения 29-й гвардейской дивизии (подвижная группа).
Дни стояли жаркие, и, ожидая возможности проехать вперед, кое-кто соблазнялся купанием в многочисленных озерах. А враг, обнаруживая скопление транспорта, начинал бомбить дороги. Но в целом наступление развивалось организованно, и противник, застигнутый врасплох, нес большие потери в живой силе и технике [140] .
О внезапности и стремительности нашего наступления говорили сами немцы. Военнопленный командир 655-го саперного батальона, в частности, рассказывал: «Я не мог себе представить, что на четвертом году войны наступление русских будет предпринято в таких огромных масштабах и будет развиваться такими стремительными темпами. Напрасно мы надеялись на укрепления, как известно, они нигде и никогда не спасали, особенно при современной технике».
Обер-фельдфебель 68-го пехотного полка 23-й дивизии показал: «11 июля мы собирались начать отход на основную позицию, однако русские еще раньше прорвались на участке 9-го полка. Мы к вечеру потеряли связь с полком».
Военнопленный солдат, латыш по национальности, 44-го пехотного полка показал: «Я первый номер артиллерийского расчета. Из своей пушки мы не успели сделать ни одного выстрела, так как русские солдаты напали на нас неожиданно. Мы все сдались в плен. Из орудийной прислуги убежал только наш капрал».
В результате ожесточенных боев войска прорвали оборону гитлеровцев и уже в первые часы нанесли тяжелое поражение врагу. Особенно сильно пострадали в первый день боя 15-я и 19-я дивизии CС, 23-я пехотная дивизия и части 281-й и 285-й охранных дивизий. Только за один день боя 11 июля нашими войсками было убито около 7 тыс. солдат и офицеров и 1500 человек взято в плен, захвачено свыше 100 орудий, 150 минометов и много другой техники.
У убитого в бою 11 июля командира 9-го пехотного полка 23-й дивизии подполковника Триттеля были изъяты различные оперативные документы, в том числе приказ командира 23-й дивизии генерал-майора Шаль де Болье с планом маневра в глубину обороны с кодовым названием «Шильдкрета» («Черепаха»), суть его состояла в медленном отводе войск на рубежи «Рейер», «Оденвальд», «Кранах» и т. д. У убитого также была найдена карта с обстановкой и точным обозначением
