Луиза хрипло кашлянула:
— Не могли бы мы зайти к тебе?
Чалмерс кивнул и прошел вперед. Не успел он закрыть дверь, как Луиза почти выкрикнула:
— Я знаю, кто был предателем и доносил на нас Директору.
— В самом деле? Что же, видимо, этим объясняется твое настроение.
Луиза нервно передернулась:
— Конечно, может, теперь тебе все равно, но ты имеешь право знать. Так что выбор за тобой. Если хочешь, я скажу.
— Насколько надежна твоя информация? — спросил после недолгого раздумья Чалмерс.
— На все сто процентов. Ни малейших сомнений.
— Ни малейших? — Нахмуренный лоб Чалмерса постепенно разгладился. — Так кто же был шпионом?
Луиза как-то подобралась и выпрямилась:
— Я.
Чалмерс покачнулся. Перед глазами замелькали огненные точки. Губы шевелились, выговаривая слово «нет», но он не слышал ни единого звука.
— Я очень уважаю твои способности, твой интеллект. Я даже обнаружила, что легко воспринимаю твои… чудачества. — Через гримасу боли почти пробилась улыбка. — Но ты позволил своему желанию вступить в контакт с алаланами выйти из-под контроля. Все, кто не стремился к достижению этой цели, были для тебя врагами. Никакого чувства меры!
— Луиза, как ты могла…
Она нетерпеливо отмахнулась.
— На том ужасном совещании, где Кахру упрекала тебя в срыве работы и привела доказательства, я вдруг поняла, как она права. И главное, осознала, что видела все сама, своими глазами, задолго до того, как это вышло наружу. Мы нарушали обязательство подчиняться приказам с Земли, а Кахру старалась не допустить хаоса. Либо неразбериха, либо порядок, третьего не дано. Я выбрала порядок. Отправилась к ней, и мы заключили сделку. Я предала тебя… чтобы выполнить свой долг.
Чалмерс почти сполз по стене, сбив рисунок Линдси Рендал.
— Почему ты говоришь мне все это? — выдохнул он, все еще не в силах осознать услышанное.
Очевидно, Луиза нашла в себе силы собраться.
— Хотела быть честной с тобой. И со всеми. Хотя бы из самоуважения.
Ресницы ее дрогнули, но она не отвела взгляда.
— Я оставила записки каждому члену группы… но с тобой… с тобой должна была встретиться. В последний раз. Иначе как мне отныне жить со своей совестью?
Он был не в силах пошевелиться. Только сжал кулаки, сознавая всю бесполезность этого жеста. И попытался выразить что-то, кроме потрясения. Но не сумел.
Луиза сдерживалась, как могла, чтобы не выказать постыдной жалости.
— Мне пора, — объявила она с неким подобием былого достоинства.
Она не оглянулась.
Чалмерс умудрился шагнуть к медленно закрывающейся двери.
— Я… — начал было он, но успел вовремя сжать губы.
Все напрасно. Да и какими словами можно что-то исправить? «Я тебя люблю»? Время давно упущено… к тому же это теперь и правдой не назовешь.
Он встретил Луизу Джордж пятнадцать лет назад, в кругу египтологов, и с первого взгляда увлекся неотразимой красоткой с ярко-рыжими волосами и стройной фигуркой. Но дело было не только во внешности. Его поразил ее интеллект. С тех пор пути их часто пересекались, и постепенно Чалмерс обнаружил, что профессиональное уважение и взаимное дружелюбие переросли в нечто большее. Он не смел сказать ей об этом, боясь унизительного отказа. В то время Луиза, уже имея более высокую степень, пользовалась также большим авторитетом среди коллег. Чалмерс не чувствовал себя равным этой женщине. Поэтому и стремился подняться до ее уровня. Мечта его сбылась: написав блестящую работу, он в один миг достиг цели. Премия Хавасса должна была сломать все барьеры, дать ему возможность объясниться. Однако оказалось, что в погоне за успехом он перестарался и перехитрил себя.
В его тесный мирок внезапно вторглись слухи об открытии планеты Алала с разумной цивилизацией и решении Объединенного Совета начать исследования. Это известие пробудило в нем жажду деятельности, которая и вылилась в эпохальную теорию. Египтологи всегда были склонны принимать на веру идеи о «древних астронавтах», и Чалмерс посчитал, что найдет благодарную аудиторию, готовую пойти за ним до конца.
Он нашел в себе мужество остановиться до того, как его карьера окончательно потерпела крах. Но память о позоре преследовала его все последующие годы, что бы он ни делал, чем бы ни занимался, и вытеснила из головы всякие мысли о попытке завоевать Луизу. Просьба о работе в этой глуши означала признание собственного поражения. Назначение на этот пост вызвало скорее облегчение, чем чувство торжества.
Все это происходило более девяти лет назад. Семь лет назад, когда прибыла Луиза, Чалмерс понял, что прежнее пламя угасло, но дружба стала еще крепче. Их отношения чем-то напоминали непорочный брак. Уважение и доверие охраняли интеллектуальную близость.
Доверие.
Какая крепкая связь.
Какая хрупкая связь.
Три дня спустя корабль улетел, унося в своем чреве почти всех друзей Уинстона Чалмерса. Он сидел в темном кабинете, притворяясь, будто коррелирует погодные модели с запусками ракет, и молчаливо благодарил Бога за то, что больше не увидит Луизу.
Изоляция все же имела кое-какие преимущества, например, невозможность предательства со стороны коллег, которым он и раньше не доверял, или абсолютная свобода действий, без оглядки на людей, чью репутацию приходилось учитывать.
Чалмерс проводил все свободные часы, корпя над техническими текстами, медленно, кропотливо переводя каждое слово, почти незаметно продвигаясь вперед. При наличии нужной программы реле спутниковой связи можно было бы придать гораздо большую мощность сигнала. Если он сумеет передать на Алалу хотя бы одно сообщение, Шанти Кахру потерпит полный крах. Правда, это будет стоить ему карьеры, но Чалмерс считал потерю сравнительно небольшой.
За три недели он продвинулся примерно на четверть пути. Восемь часов спустя, отработав смену в аналитическом центре, он остался ни с чем. Его персональные файлы были взломаны, программа стерта.
Чалмерс всю ночь прометался в панике, ожидая, что стальная рука аз-Захира вот-вот схватит его за шиворот и потащит к Кахру. Но этого так и не случилось. С аз-Захиром они столкнулись в коридоре несколько дней спустя, и Чалмерсу показалось, что в глазах шефа безопасности блеснули понимающие искорки. Только и всего.
Он окончательно пал духом. Кахру настолько убеждена в успехе, что сочла возможным оставить его проступок без взыскания. Это само по себе было хуже любого наказания.
Работа для него стала убежищем, единственной целью, и поэтому Чалмерс полностью сосредоточился на деле, намеренно обуздывая свое творческое воображение. По его мнению, аз-Захир наслаждался делом рук своих, направляя спутники прямо в раскаленное жерло алаланских солнц, бросая их туда, словно горсть бусин, ссыпавшихся с порванной нитки.
Изображение космодрома с его стартовыми площадками день ото дня становилось все более расплывчатым. Чалмерс лишился возможности прогнозировать новые запуски хотя бы за день, если не считать того случая, когда Испытанные объявили о старте заранее. Два других он пропустил и узнал обо всем только тогда, когда наблюдатели в зале мониторинга проследили их орбиту. Оказалось, что они запущены с дальнего от луны полушария. Кахру все-таки высказалась по этому поводу, но ограничилась невнятным упреком. Очевидно, даже она понимала невозможность точных исследований в подобных
