НАШЕСТВИЕ ЧЛЕНИСТОНОГИХ
В нынешнем году нашего зрителя стали одолевать насекомые и паукообразные. На большом экране объявились «Человек-паук», «Человек-мотылек» и «Царь скорпионов», в темном углу сплели свою паутину «Арханид» и «Пауки-2». Словно чувствуя прикосновение колючих лапок и шуршащих крыльев, кое-кто стал нервно вздрагивать…
На самом деле слухи о новом нашествии беспозвоночных оказались сильно преувеличенными. В «Царе скорпионов» — приквеле знаменитой «Мумии» — насекомые мелькнули только на самой обочине сюжета и, наградив чудодейственной силой и титулом героя Дуэйна Джонсона, практически не вмешивались в его славные подвиги. «Человек-мотылек» — это скорее мистический символ, чем полноценный персонаж фантастической реальности. Герой новой экранизации комикса С. Ли и С. Дитко, Человек-паук из одноименного блокбастера Сэма Рэими, на деле оказался единоутробным братом Супермена и Бэтмена, то есть типичным представителем условно-сказочной стихии, чья генетическая связь с пауками-мутантами придумана для оправдания эффектных прыжков и пробежек по стенам и крышам небоскребов. К тому же это герой положительный, борец за справедливость, бояться которого не стоит. Так что, по сути дела, все новое нашествие свелось к двум второсортным триллерам о борьбе с гигантскими пауками-мутантами, снятым при равном дефиците денег и свежих идей в копродукции с Болгарией и Мексикой. Как тут не вспомнить незабвенные 50-е, когда от топота жукоглазых монстров дрожала земля и по тревоге поднимались эскадрильи бомбардировщиков!
В отличие от историй о привидениях, вампирах и космических пришельцах, сюжеты о фантастических насекомых (простоты ради причислим к ним и пауков) опирались на наблюдения за сообществом реальных живых существ, которое насчитывает не менее миллиона видов. Интригующим моментом для фантастики стала, во-первых, изумительная организованность их огромных популяций. Большой рой или муравейник представляют собой подобие примитивной цивилизации с коллективной стратегией и строгой иерархией. Во-вторых, являясь искусными строителями, охотниками и навигаторами, обладая- изощренным аппаратом для восприятия и передачи информации, насекомые начисто лишены индивидуального «характера» и эмоций, то есть в них как нельзя лучше выражена столь плодотворная для фантастики идея «механического разума». И наконец, третье обстоятельство — пожалуй, решающее с точки зрения кино: странный, устрашающий и порой отталкивающий облик насекомых — их мощные челюсти, жала, фасетчатые глаза, крылья, усики-сяжки, хитиновая броня — без особого труда позволял представить их в роли кошмарных монстров[16]. Умея скрывать истинные масштабы изображаемого, кинематограф уже в свои младенческие годы мог показать лилипута исполином: снятая на камеру схватка фаланги и скорпиона (1900) казалась зрителю поединком доисторических чудовищ. Этот эффект сохранил притягательность до наших дней — вспомним похожие эпизоды в комедии «Дорогая, я уменьшил детей» (1989), где уменьшенные герои вчетвером разъезжают на муравье.
Увеличить скорпиона или муравья хотя бы до размера крупной собаки было очень соблазнительно: правдоподобие такого чудовища щекотало нервы даже самого хладнокровного зрителя (не важно, что в реальности подобное существо не только не смогло бы передвигаться на своих тонких конечностях, но даже дышать своими слабыми трахеями). Однако как объяснить такой невероятный рост? В фильмах-сказках все просто, в любой пещере может обитать гигантский паук с паутиной прочнее корабельного каната, как, например, в «Багдадском воре» (1940). Фантастическому триллеру требуются «научные» мотивировки. И вот в начале 50-х они нашлись — вместе с паническим страхом перед радиоактивными мутациями.
Нашествия мутантов ожидали с пустынных плато в Неваде и Нью-Мексико, где зашкаливают дозиметры. В фильме Гордона Дугласа с тревожно-коротким названием «Они» (1954) зараженная радиацией пустыня порождает полчища гигантских муравьев. Их травят ядовитым газом, бомбят с самолетов, но безуспешно — уцелевшая пара дает новое потомство, которое устремляется в города юго- западных штатов. Кульминацией борьбы с дьявольским нашествием становится схватка в канализационных коллекторах Лос-Анджелеса.
Кассовый успех фильма дал понять, что к первой популяции насекомых-мутантов зритель отнесся с подобающим доверием. Убедительно выглядели не только пустынные пейзажи, но и сами муравьи — не увеличенные кукольные миниатюры, а созданные в натуральную величину чучела, оживленные мастером спецэффектов Ральфом Эйерсом. Воображение публики подогревалось былями и небылицами о нашествиях термитов, оставлявших безлюдными целые поселки. Кроме того, такой сюжет предлагал прозрачные аналогии с советским ядерным ударом и последующим вторжением армии «бездушных захватчиков».
Новые атаки не заставили себя долго ждать. В 1955 году Голливуд при помощи режиссера Джека Арнольда выпустил на волю исполинского тарантула («Тарантул»). Вскормленный чудодейственными белками, этот мохнатый паук достигал размеров трехэтажного дома и бесчинствовал на ранчо Аризоны. Монстр был уничтожен напалмом в результате смелой атаки бомбардировщиков.
Там, где не справлялась авиация, приходили на помощь танки. В «Черном скорпионе» (1957) Эдварда Людвига из подземных пещер выползли шестиметровые скорпионы, потревоженные извержениями мексиканских вулканов. Двигаясь по пустынному шоссе, такое хвостатое чудовище напоминало БТР и легко сталкивало с рельсов пассажирский поезд. С помощью бычьих туш гадов заманили внутрь арены стадиона и расстреляли из башенных орудий. Над внешним обликом мутантов и их движениями поработал создатель знаменитого Кинг Конга Уиллис О'Брайен.
Сегодня звериный оскал скорпионьих морд и стекающая с их челюстей слюна вызывает у кого-то улыбку, но все это едва ли смешнее, чем сконструированная сорок лет спустя по тому же принципу «мимика» Чужого.
Самым уязвимым местом фильмов о гигантских насекомых стали не примитивные механические или рисованные монстры, а однообразные сюжеты. Кроме пауков-людоедов в роли «апокалиптического Зверя» мог выступать огромный богомол («Смертоносный богомол», 1957), улитки-мутанты[17] («Чудовище, бросившее вызов миру», 1957) и даже целое сообщество насекомых («Странный мир планеты Икс», 1957), а сюжет с их участием штамповался как по единому клише: порожденное природным или рукотоворным катаклизмом насекомое вырывалось на волю и превращалось в неуправляемое орудие зла, сеявшее смерть и разрушение до тех пор, пока смелые и мужественные герои (как правило, люди с военной выправкой, иногда — ученые, которые чаще сами выпускали джинна из бутылки) не ставили точку в его бесчинствах.
Некое новое слово в этом мифе было сказано в 1958 г. режиссером Куртом Нойманом, экранизировавшим для киностудии «XX век — Фокс» рассказ Д. Лэнгелана «Муха».
Новизна этого фильма состояла в том, что изрядно затертая идея мутации, катастрофической для целого мира, была заменена на мутацию, катастрофическую для одного отдельно взятого героя — ученого Андре Деламбра (Эл Хедисон), чьи опыты по телепортированию живой материи превратили его в странный симбиоз человека и насекомого. Человекообразное существо с головой мухи и мохнатыми лапами претерпевает почти кафкианские злоключения; особенно трогает финал, где «белоголовая» муха отчаянно зовет на помощь.
Другой прорыв в теме, хотя и не столь революционный, сделал японец Иносиро Хонда, выпустивший на экран насекомое с «положительным знаком» — гигантскую моль Мотру («Мотра», 1961). Интрига фильма закручивается на загадочном острове, где когда-то проводились испытания ядерного оружия.
Можно, конечно, предположить, что воздействие радиации объясняет и появление на свет двух крошечных красавиц, насильно вывезенных с острова в Токио, и самой гигантской гусеницы, а затем — бабочки, устремившейся на их зов, но по большому счету сюжет фильма подчинен логике волшебной сказки, пускай и сильно модернизированной. Создавал Мотру Эйдзи Дзубурайя, выдающийся японский мастер спецэффектов и комбинированных съемок, «отец» Годзиллы. Кстати, в сиквеле этого фильма («Godzilla Versus the Thing», 1964) Мотра сошлась в поединке с Годзиллой, а спустя более 30 лет, в 90-х, появилась в трех новых фильмах, причем в последнем из них «Мотра-3» (1998) — как спаситель мира от
