Провозвестник положил в ладонь каждому — Медесу, Беге и Жергу — по камню.
— А теперь сожмите пальцы. Сильнее! Еще сильнее!
Трое мужчин закричали одновременно. Кварцит жег им кожу, но разжать пальцы было невозможно!
Провозвестник протянул вперед руки, и боль исчезла.
— Теперь у вас на теле остался знак Сета. Вы стали его союзниками и будете подчиняться мне не рассуждая. Если же нет, то тело ваше само собой загорится и вы умрете в страшных мучениях.
Кварцит на глазах превратился в пыль. Медес, как и другие, увидел у себя на ладони малюсенькое изображение головы бога — его мордочку окапи и большие стоячие уши.
Бега задыхался. Он, служитель Осириса, стал теперь последователем Сета, его убийцы!
— Ничто больше нас не разлучит! — прибавил Провозвестник. — Наш союз скреплен.
— С какими же войсками мы нападем на фараона? — спросил Медес. — Разве он не создал национальную армию?
— Да, создал, и ею командует генерал Несмонту. Это опасная военная сила, — прибавил Жергу.
— Прямой удар, конечно, будет для нас неудачным, — признал Провозвестник, — потому что я смогу противопоставить армии всего лишь один отряд ханаан — хвастливых, плаксивых и подлых. Единственный путь — бандитизм.
— И каким оружием будем воевать?
— Моя сеть в Кахуне производит его официально — чтобы вооружать египетские силы правопорядка. Но часть его идет нам. Мы организуем кровавые точечные удары, а это заставит трепетать фараона и посеет страх среди населения.
— А невинные граждане не восстанут против нас? — забеспокоился Жергу.
— Невинных нет. Будут те, кто с нами, и те, кто против нас. Подчиняться фараону и соблюдать закон Маат — значит быть виновным. Отныне, каждый на своем месте, вы будете неустанно работать. Я хочу все знать об Абидосе, о Сесострисе, о его управлении, о его армии и его страже. Теперь — уходите.
Бега надвинул капюшон и ушел первым. Шатаясь, он спустился по трапу и скрылся в камышах.
— Не принял ли Сесострис какого-нибудь необычного решения? — спросил Провозвестник, рассеянно глядя вдаль.
— Именно, — ответил Медес. — Он выбрал приемного сына.
— Его имя?
— Икер.
— Не тот ли это парнишка из Медамуда, которого ты предопределял богу моря?
Медес снова остолбенел.
— Да, но... Откуда вы это знаете?
— Кто сообщил тебе имя этой искупительной жертвы?
— Один местный агент.
— Он действовал по моему приказу. Я развил в этом мальчишке замечательные способности противостоять силам зла. Принеся его в жертву, мы бы использовали их себе на благо. Избежав жертвоприношения и уцелев в кораблекрушении, парень получил дополнительные силы.
Из своего угла вышел молчавший до поры Кривая Глотка.
— Не этот ли Икер был стукачом у стражников и не его ли я считал сгоревшим в бирюзовых рудниках?
— Он выжил в этом пожаре и продолжил свой путь, не осознавая, какая сила его ведет. Сегодня его учит Сесострис, и он восседает рядом с фараоном.
— Успокойтесь, — сказал Медес, — он уже убрался из Мемфиса. Этого недоучку царь тайно изгнал.
— Куда поехал?
— На юг. Возможно, в родную деревню, где какое-то время еще покрасуется как герой, а потом покинет этот мир. В столице о нем больше никто никогда не услышит...
Теперь и Медес с Жергу ушли корабля. Провозвестник обратился к капитану:
— Плыви в Файюм. Смотри и слушай. Если найдешь Икера, убей его!
Ни одна из карт, бывших у Икера, не показывала места, где росла акация Нейт. Но в архивах нашлись сведения: акация была высажена на острове Себек[19] в Файюме. К несчастью, географы не указали, где он находится. Но, может быть, расспрашивая жителей провинции, юноше все же удастся туда добраться.
С отъезда из Мемфиса Секари внимательно следил за Икером. Делая вид, что незнакомы друг с другом, оба путешественника не разговаривали. Но у них был уговор, что в случае опасности Секари немедленно бросится на помощь.
Двое крестьян показались Секари подозрительными — особенно когда слишком близко подошли к Икеру. Но им, видимо, хотелось только поболтать, и никаких происшествий не было до самого прибытия в порт города Царского Сына[20]. В этом городе строители как раз перестраивали храм в честь бога-барана Херишефа — «Находящегося на своем озере», — отвечавшего за хорошее орошение полей и обильный урожай.
