«Кто? Кто нас будет ждать?»
– Есть тут один. Сволочь жирная, скупердяй. Увидишь жирную сволочь – это он. Самолет – дрянь. За такие деньги «Боинг» можно нанять. Казахстан, говорит, и все, дальше не полечу. Ну, ничего, поднимемся – там видно будет. Нам хотя бы до Афганистана дотянуть. Мне там в одном ауле барана должны. Любите плов? А, забыл. Здоровяк мяса не ест. Ничего, я научу. В Пакистане чебуреки, в Индии гаджар пулао, в Мьянме рису с курицей рубанем, в Таиланде пад-ка-пау. Проголодался я чего-то. Милая, – обратился к Рите. – Ты еще здесь? Любишь жратву экзотическую?
– Не хочу о еде, – расстроено произнесла Рита. – Отец мой с ума сойдет. Наверное, ему уже сказали. Как думаете, ему отдадут мое тело?
– Отдадут, отдадут. Ты им не нужна. Будет папочка массажик делать. Влажной губкой ручки протирать… Да… А мои, похоже, ломать будут… И мне почему-то кажется, что вам меня не жаль.
– Не жаль! Все из-за тебя. Бездушный, самодовольный… – будто сквозь зубы проговорила она.
– Хм… – усмехнулся Кубинец. – Или я чего-то не заметил? Обычно бабы говорят мне такое недели через две после первого секса.
– Таким, как ты, я говорю «такое» вместо секса.
– Ути-пути, какие мы колючие. Все вы одинаковы. Такие гордые, таинственные, а потом воют, сопли по щекам размазывают: «Не бросай! Убью себя»! Или того хуже: «Папе расскажу». Присосутся, не отдерешь. Липучки. И ты будешь писать письма о страстных ночах, слать фотографии каких-то детей. Где вы берете эти фотографии?
– Дурак.
– Хе-хе-хе… Нет, девочка… Такой городской фифе не устоять перед грубой мужской красотой. Если б ты видела, как утром в стрингах, играя голым торсом, я рублю дрова или босиком в том же виде прогуливаюсь вдоль линии прибоя…
– Я же говорила – самовлюбленный самец.
– Ты не лучше меня.
«Не надо ее обижать», – вмешался Саня.
– А ты вообще заткнись! – зло крикнула Рита. – Ты еще хуже! Предатель!
«Чего это я предатель?»
– Да все вы!.. – не найдя что сказать, выпалила девушка. – Все одинаковы.
Несколько минут они ехали молча. Сквозь кроны посаженных вдоль дороги деревьев пробивался лунный свет. За толстыми стволами и редкими кустарниками серебрились бесконечные, еще не убранные пшеничные поля. Где-то внизу блестела река, у самой воды едва угадывались очертания берез. Из-под моста сквозняком выдувало белые хлопья тумана.
Саня подумал, что ему будет плохо вдали от всего этого. Он здесь будет жить и растить детей. Нигде больше нет таких шумных деревьев, пьянящего воздуха, такой чистой луны.
«Ты хочешь лететь в Таиланд? Вот так, с бухты-барахты, нелегально?» – спросил он.
– Да, Геркулес, полетим, не сомневайся, – было ответом.
Луна больше не казалась такой яркой, и звезды в небе гасли одна за одной, когда дребезжащий, окутанный пылью автомобиль, наконец, добрался до небольшой, огороженной покосившимся забором поляны.
Три или четыре небольших самолета стояли вряд, хвостами к посадке. Судя по перекошенным крыльям и обломанным шасси, в небо им уже не подняться. Пропеллеры тоскливо уставились вверх.
Саня свернул с грунтовки и по скошенной траве подкатил к небольшому бело-серому «кукурузнику», что стоял отдельно, посреди поляны. От самолета отделился и сделал несколько шагов навстречу грузный бородач, одетый в черную толстовку. Серые, все в черных латках брюки и синяя рваная майка, видневшаяся из-под толстовки, не соответствовали высокомерному выражению лица этого человека. Его надменный, пустой взгляд не говорил, кричал об ущербности внутреннего мира.
Выражение презрения сменилось удивлением, когда из машины вышел не самоуверенный, дорого одетый денди, с которым бородач договаривался вчера, а какой-то худенький парнишка, с растерянным, виноватым лицом.
Саня вытянул виолончель, перекинул через плечо спортивную сумку и поспешил к бородатому.
– Саня, – представился вместо приветствия, переложил инструмент в левую руку, а правую протянул бородачу. Но тот никак не отреагировал.
– Александр, – повторил прибывший.
Несколько секунд они стояли молча, меряя друг
друга взглядом. Молодой человек, чувствуя неловкость, убрал руку и сунул ее в карман.
– Говорил же, что он скотина, – услышал Саня Кубинца. – Я бы этого жирдяя непременно вырубил. Имбицил, – таращится, как гомик на попа.
Саня откашлялся:
– С вами вчера договаривался мой друг. Вы должны меня отвезти в Ашхабад.
Бородач сплюнул под ноги незнакомцу и посмотрел на машину.
– Может быть, договаривался… Но не с тобой.
– Какая разница? Деньги вам заплатили? Заплатили! А я или кто-то другой – не все равно? Друг не может полететь. У него жена рожает.
Мужчина удивленно раскрыл рот, а затем, приподняв руку, с вызовом бросил:
– Стоп, рядовой! Слышишь, ты! Заплатили! Ты мне ничего не платил, – ткнул в Саню пальцем. – Меня не проведешь. Все кинуть норовят. Последний сопляк, и тот… Но я воробей стреляный. На моих костях в рай собрался? А, солдат?!
– Чего вы хотите?
– Ничего я не хочу. Справедливости вот только хочется. Но ты этого не поймешь. У вас там миллионы, дорогие машины, яхты… А я в сторонке, да?
– У кого, у нас? – спросил молодой человек. – Какие яхты?
– Вы на наркоте хорошо поднимаете. Купили мою родину за рубль, и думаешь, что и меня по дешевке можно? Кому-то красивые бабы, дорогие курорты, а я должен гнить в этой кастрюле, – кивнул на самолет. – Хорошо вы придумали. Очень удобно… кому-то…
«Что он мелет?» – подумал Саня.
– Без понятия, – ответил Кастро.
– Чего же друг твой не сказал, что дело такое опасное? – продолжал бородатый. – Ищут друга твоего. Приезжали, спрашивали. Появится – звоните, говорят. Пятьдесят тысяч дадим. О как. Я уж думаю, придет кто или нет. А тут ты. – Он приблизился на шаг и положил руку на гриф виолончели. – Такие вот дела. Диспозиция ясна, рядовой?!
Саня попробовал вырвать инструмент – не получилось.
Кубинец разозлился:
– Ударь его. Не бойся, я помогу. В нос. Нет, в челюсть будет легче! Правый прямой. В челюсть! Давай! Отличный момент. Посмотри на эту лыбу. Хрястни хорошенько! Давай! Давай!
– Думаю, моему другу это не понравится, – сказал Саня.
– Он не сможет – рохля, – вздохнула Рита и добавила: – Пропали мы…
«Как я его ударю? Ты посмотри, какой он огромный. Я таких не умею… Да я никаких не умею… Как же можно… На дуэль вызвать я бы мог, но вот так…»
– Он считает тебя слабым – это нам плюс. – Кастро четко проговаривал каждое слово. – Сейчас ты расслабишь левое колено…
«Ничего не получится, придумай что-нибудь другое…»
– Вот так, да… Правую руку вправо, будто потягиваешься. Для удара нужна амплитуда. Я с тобой, не бойся. Я помогу. У меня отличный удар!
«А у меня плохой! Очень плохой удар. Я не стану его бить. Я не могу!»
– Я пока ничего не предпринял… – навалившись всем телом на инструмент, произнес бородач. – Ничего не сказал… Это ваши игры, разбирайтесь сами. Дай мне еще тридцать тысяч. Для вас это все равно не деньги. Видишь, не пятьдесят, а всего тридцать. Все честно – я не крохобор. Добавляй, и полетели за Аральское море, в Туркменистан или куда там тебе?.. Только, рядовой, заплатишь ты мне прямо сейчас, и
