тут без вариантов. Если у тебя не получается, то извини, отпустить тебя не смогу… Сам подумай…
Дальше Саня не слышал. Все заглушил напористый голос Кастро:
– Все хорошо делаешь… Не старайся бить сильно, тут главное скорость: бей быстро. Отталкивайся пяткой. Носок должен остаться на земле.
«Нет! Нет! Нет!..»
– Носок на земле! Носок – точка опоры! Оторвешь носок, и он не упадет! Помни.
«Глупость! Ты не слышишь меня? Я не могу его ударить!.. Почему ты игнорируешь меня как личность!..»
– Потом! Потом обхватишь его затылок руками и шмякнешь в нос головой. Запомнил?!
«Нет».
– На счет «три».
«Нет!»
– Раз!
«Нет!»
– Два!
«Нет!»
– ТРИ!!!
И на счет три он ударил. Больше не было ни чувств, ни мыслей. Он больше не человек. Он механизм! Сложный механизм, созданный для одного примитивного, но очень эффективного движения.
Это получилось легко, гораздо легче, чем он думал. Как только отвел руку для замаха, тут же понял, что все получится. Ему даже захотелось сделать это. В груди загудело, будто центрифугу включили. Сила, уверенность, какой он никогда раньше не испытывал, накатила волной откуда-то из центра живота, растеклась по венам, взорвалась в мускулах, загорелась в жилах.
Короткий, резкий – поставленный удар. С правильным распределением массы и инерции. Огромная энергия за долю секунды собралась на костяшках кулака, оглушительным молотом влетела в бородатую челюсть. Бить головой не пришлось. От удара шея мужчины неестественно изогнулась, тело стало оседать, повалилось набок, и голова виском глухо стукнулась о землю.
Саня замер в восхищении, поднес к лицу свой до боли сжатый кулак.
– Ха! – выдохнул вслух. – Получилось! У меня получилось! Я говорил вам! Ну, кто тут слабак?! Рита, я слабак?! Скажи, – я слабак?! Чего же вы замолчали?! Я теперь могу! Ну что, кому тут еще врезать?! Хочу еще! Хочу еще!..
– Поздравляю, медуза, – сказала девушка. – Тебе повезло.
– Это не везение, это мой опыт и его вера, – возразил Кубинец. – Признай, даже тебе понравилось.
– Мордобой не моя стихия. Смотри, а то хлюпик возомнит себя…
«Что дальше? – все еще возбужденно, радостно спросил Саня. – У нас теперь нет пилота. Как быть?.. Но как я ему? А? Как я ему?!»
– Молодец, студент, – похвалил Кастро. – Странное чувство. Давно не получал такого удовольствия от победы. Что-то такое необычное, забытое.
– От насилия, а не от победы, – сказала Рита. – Ты садист. Любишь причинять людям боль? Сначала думала, мне показалось, а теперь…
Кастро задумался:
– Хм… Интересная мысль. Ну-ка, студент, пни его по лицу… или за ухо укуси… Если что-то почувствую – скажу, обещаю.
«Укусить? Как? Зачем лишний раз делать больно?»
– Нет, ему не больно. Он же без сознания.
«Вы ведь это не серьезно?»
– Хе-хе… – посмеялся Кастро.
– Что дальше? – спросила Рита. – Как мы без пилота?
Кастро возразил:
– Ты, как всегда, ошибаешься, милая. У нас есть пилот. Отличный пилот.
Хуши сказал: «Мне снился вещий сон, – заявил мне ученик. – Мне снилось перо – я полечу!» «Твой сон вещий», – согласился я и заставил почистить курятник»
С самолетом получилось не хуже чем с машиной. Саня не успел подумать о том, как боялся высоты, вспомнить все страшные аварии с разбросанными на километры обломками и человеческими конечностями, как колеса «кукурузника» уже оторвались от земли, березовые кроны подались вниз, от давления заложило уши, легкие отказывались выдыхать и лишь еле-еле стравливали воздух, как из надувного матраса.
Левое крыло нырнуло вниз, «кукурузник» с большим креном развернулся, выбрал направление и снова потянул вверх. Самолет взял курс на юго-восток, туда, где на горизонте прояснялась алая полоска зарева. Внизу заблестели озерца. На светлых прямоугольниках полей, как оазисы в пустыне, темнели пятна березовых рощ.
Саня с надеждой посмотрел в небо. Хотелось поскорей добраться до облаков. В них не поваляешься, их не скомкаешь в руках, не откусишь, и не захрустят они на зубах, как липкая сахарная вата, но есть в них что-то таинственное, доброе.
– Да не тяни ты его так на себя, – командовал Кастро. – Штурвал не девка, расслабься. Не мучай машину: выше нам нельзя. На две тысячи поднялись и хватит. Облака в другой раз посмотришь.
«При чем тут? Я как лучше хотел. Чтоб нас эти… системы ПВО не достали».
– Не переживай, погасим пулеметным огнем и тепловыми ракетами. Увидишь радар, скидывай бомбу. Жрать охота, – недовольно пробормотал он. – А вы как – ничего?
– Умираю, – пожаловалась Рита. – А этому хоть бы хны. Даже не чешется. А я видела, там сзади сумка- хо-лодильник была, из нее колбасой пахнет. Мне, конечно, неудобно самой предлагать, все-таки я девушка. Но нашему «командиру эскадрильи» на этикет, похоже, плевать. Слышишь, ты – истребитель хрустящих облаков, угости даму бутербродом. Я тебе потом живой коровой верну.
«Извините, но… я это есть не буду, – обеспокоенно ответил главный, он же единственный пилот самолета. – Перемолотые кости жалких больных животных… нет уж, увольте. Вы хотите, чтобы я взял левее?» – обратился к Кубинцу.
– Правильно чувствуешь. Это хорошо. А то, что жрать пора, не чувствуешь?
Саня не ответил, спросил чуть виновато:
«Скажите, я давно хотел спросить, вас как зовут?
Игорь назвал вас кубинцем, но… это ведь не имя?»
– Плохая примета, командир, – назидательно прозвучало в ответ. – Те, что называют меня кубинцем, долго не живут. Аккуратней с этим… Штурвал от себя.
Пилот повиновался.
«Ну а как тогда? Может – Кастро?»
– Так… понятно… Кастро, Кубинцем или Фиделем меня называют, только когда хотят обидеть. Ты ведь не хочешь меня обидеть?
«Я нет, но я тут не один, – намекнул на Риту и улыбнулся. – А все-таки?..»
Кубинец задумался:
– Грин. Пусть будет Грин, – наконец ответил он. – Простое, незатейливое славянское имя. Так вам будет проще…
– Угу, славянское… – согласилась девушка. – Я буду называть тебя Дризджи-Джагадишь. У нас, славян, оно самое модное сейчас.
– Как тебе будет удобно, милая.
«Просто Грин? – уточнил Саня. – Или, может, мистер Грин?»
– Повелитель Грин, Хозяин Грин – называй, как тебе больше нравится. На колени при этом становиться не обязательно, но мне будет приятно…
Саня обеспокоенно посмотрел вниз и спросил:
«А где здесь пулемет?»
