– Что нет, мудрый?
– Есть такая ветка: ты сетями рыбу в лодку тянешь, жена твоя блудливая – туристов залетных в свою постель. А дома пятеро сопливых да больных, твои да не от тебя. И не смотри на меня так! Твой выбор. Хочешь – женись на ней.
– Как не от меня? – расстроился жених.
– Есть другая ветка. Сильная, здоровая, сочные плоды ее к земле тянут, а она все вверх стремится. Ты подожди немного, от той ветки только почка пока появилась.
– Я тебе не верю, – прошептал молодой человек.
Мудрый вскочил с ковра и принялся охаживать костылем жениха.
– Пошел! Пошел отсюда, блоха! – стал кричать он. Схватил беднягу за волосы, потащил к калитке и через пару секунд вышвырнул со двора. – И три дня не появляйся! – крикнул вдогонку.
Третий встал на ноги, отряхнулся и, опасливо проходя мимо хозяина дома, отправился вслед за товарищем.
Старик вернулся на ковер, но не успел занять прежнюю позу, как во двор влетел и подскочил к нему рослый китаец с большой золотистой рыбой в руках.
– Это правда? – запыхавшись, спросил он. – Ты не хочешь, чтобы мы женились, мудрый? Почему?
Старик принял у китайца дар, понюхал.
– Хорошо закоптили. Вот это я понимаю, рыба! И твой отец мне всегда лучшую рыбу приносил, и дед твой. Добрый был, щедрый человек. Несправедливо мы его тогда… Всем селом потом уговаривали, чтоб вернулся. Обидчивый очень был. – Старик похлопал парня по плечу. – Чен, ты на младшей женишься, хорошая будет жена, верная, работящая и родит много. Будет у вас большая семья. За каждого сына по десять ведер пшеницы будешь мне приносить, за дочерей пять.
– Правда?! – радостно вскрикнул парень, схватил руку старика, стал ее целовать. – Мудрый Хуши! Ты святой, Хуши! Ты ангел, охраняющий нас! Ты небесный человек! Ты за страданья наши нам послан! Живи вечно, Хуши!
– Все! Иди… иди… – старик высвободил свою руку и жестом приказал гостю подняться.
Низко кланяясь, Чен попятился со двора и скоро скрылся за кустами.
Позже приходил худой китаец по имени Чао. Спрашивал, почем ему продать лодку. Старик назвал цену и посоветовал уступить покупателю треть. Приходили женщины, забегали дети. Вечером зашел пожилой толстый мужчина. Принес бочонок немецкого пива и долго благодарил мудрого за то, что тот выполнил его просьбу и отговорил сына жениться «на этой, – повторял он часто, – коварной женщине».
Все спрашивали: «А кто этот молодой высокий иностранец, что перекапывает огород и все время поглядывает в их сторону?»
«Моя темная сторона. Мошенник и лгун, – отвечал старик. – Три дня как родился, и сразу воровать. Я учу его честности, прививаю покорность и трудолюбие. Скоро уйдет и заберет с собою часть моих знаний. У него широкий шаг и небывалое упорство. Он не станет выпрямлять ветки, он будет растить целые рощи судеб».
Так прошел день. Вечером, после «летнего душа», Саня и Хуши все под тем же раскидистым деревом пили прохладное пиво.
Старик говорил:
– Если сам под тенью большого, то под чьей тенью маленький, который под тобой? Кто прав – паук или муха? На кого сам похож, тот и прав. Есть пустое – пустое, и есть пустое – полное, есть давно и было сегодня. Говорят, у китов брюхо в ракушках и звезды большие. Сто лет говорят. А я сегодня слышал, что у соседа дочь красавица. Из кита супа не варил, все звезды, что видел, были маленькими, а на соседке, если не корявая, так и жениться можно.
– Не понимаю, – говорил Саня.
– Ты чего хочешь? – спрашивал мудрый.
– Вспомнить все хочу.
– Зачем?
– Чтобы домой вернуться.
– Зачем?
– Чтобы встать на ноги, найти родных, жениться, завести детей.
– Зачем?
– Детей зачем? Чтобы заботиться о них.
– Зачем?
– Чтобы потом они обо мне заботились.
– Зачем?
– Чтобы не умирать одиноким.
– Зачем?
– Ну… чтобы понимать, что прожил не зря. Чтобы потом сказали: «вот был хороший человек…»
– Зачем?
– Ну чего заладил «зачем-зачем»? Я откуда знаю? Кто знает, для чего живет человек?
– Во-о-от, – Хуши заулыбался. – Хороший вопрос: «зачем?»
Саня разлил пиво по чашкам, отпил из своей, слизнул с губ пену.
– Ты мне вот что скажи: мы с тобой чужую невесту пропиваем? Выходит, папаша за бочонок пива тебя купил. А сын его тебе поверил, видел, как расстроился бедняга. Не жалко? Как ты по длине шага определил, что она ему изменять будет? Моргнула пять раз и прочел мысли? Как можно измену, которая будет через пять лет, просчитать?
– Что, мошенник, научить тебя? Тут простые числа, ты поймешь.
Старик лукаво прищурился. Молодой человек вгляделся в морщинистое хитрое лицо.
– Ну, научи.
– Считай на пальцах, не все ж только красть ими. Уехала на учебу восемнадцатого в три часа дня.
– Хорошо, в три часа.
– Приехала через месяц, двадцатого, утром в одиннадцать, блоха. Принесли ее ко мне того же дня в десять вечера…
– Что значит: принесли?
– Нагуляла в городе, шалава, вытравить хотела сама. Еле спас. Двенадцать мешков рису Ичуа принес, в ногах ползал: «только не говори никому!» В другой раз выехала двадцать пятого, опять в три дня… Запоминаешь?
– А-а-а, ну так, конечно, – с неохотой согласился Саня. – Так и я просчитаю. Но, а может, все-таки у них любовь? Может, она изменилась?
Мудрый снисходительно усмехнулся.
– Пошли спать.
Саня помог разжечь огонь у постели старика, разулся, снял одежду и лег на свои доски.
«Странно, – подумал он, – в правом кроссовке ни одного зернышка».
– Мудрый, а про меня что-нибудь расскажешь? – спросил.
– Сам все знаешь. – Старик прокряхтел, натягивая на желтую впалую грудь одеяло. – Ты лгун и вор. Ты мог украсть мою душу, но ты сделал хуже, ты украл мой завтрак.
– Опять ты про свою лепешку, – выдохнул Саня. – Я не украл, я одолжил. Встал ночью больной, голодный, а у тебя шаром покати…
– Ааа! – мудрый отбросил одеяло и потряс в воздухе пальцем. – Я знал! Знал! Ты ненасытное брюхо! Из-за тебя, блоха, я чуть не сошел с ума! – Старик вдруг замолчал, посмотрел на свои худые ноги, выпирающие ребра и, постеснявшись наготы, снова укрылся.
– Видишь, я признался, – примирительно сказал Саня. – Расскажи про меня.
Хуши поднял с пола кочергу, поворошил костер и несколько минут смотрел на алые угли. На стенах плясали тени. Казалось, прошлое просачивается в дом сквозь кирпич и штукатурку. Саня видел лица, силуэты, слышал голоса. Каждый оттенок знаком, тени передавали свойства предметов, образы людей, их характеры.
