Старик произнес:
– В твоей голове много слов. Чужих слов. Раньше ты не знал этих слов. Ты не разгонялся, но далеко прыгнул. Я не знаю почему.
– Мудрый, я не понимаю твоих метафор.
Старик не услышал. Думая о своем, он продолжал говорить:
– В тебе поселились духи: мужчина и женщина. Ты забрал их здоровье: твои раны зажили за три дня. Ты жил там, – старик показал рукой, махнул вправо. – Там север. Все, кто были рядом, умерли.
– Я один, я знаю, – печально вымолвил молодой человек. – Под вечер я вспомнил детство. Мои родители разбились. Помню цветы на могиле. Я жил с дядей… Дядей Володей. Его тоже не стало… Венок… Помню, как плакала бабушка. Я жил с бабушкой. Помню ее руки. Она все время вязала.
– Ее нет, – сказал старик и закрыл глаза.
– Я совсем один… Один… Один… – несколько раз повторил Саня. – Но ведь есть кто-то, ведь чувствую. Что мне делать, где искать?..
– Искать, – еле слышно прошептал старик и засопел. Скоро на весь дом раздавался его скрипучий храп. Саня не мог заснуть, все ворочался. Костер потух, но тени продолжали скакать перед глазами.
– Ха-ха-ха! – раздался посреди ночи смех. – Ха-ха-ха… Я понял!
Хуши спросонья не понял, что происходит, испугался и закричал:
– Что?! Где?! А?!
– Я понял! Ха-ха!.. – продолжал смеяться Саня.
Мудрый вгляделся в темноту, узнал голос, пришел в себя и недовольно сплюнул. Потом достал из-под кровати чашку с водой, выпил:
– С ума сошел, блоха?! Будешь мешать спать, углей за рубаху насыплю!
– А я думаю, почему в правом кроссовке зерен нет! Ах ты, старый мошенник! Прошлой ночью, как спали, ты подсыпал мне семнадцать зерен! Математика! Цифры! Вот ведь лгунишка! И все у тебя на этом. Ты шарлатан, старик! Манипулятор.
Хуши недовольно цыкнул, взбил подушку и повернулся к Сане спиной.
– Догадливый, да?.. Думаешь, умный? Был бы умный, спал бы сейчас, завтра так устанешь, что до кровати не доползешь. С утра колодец копать будем.
– Ага… будем… Можно подумать, ты станешь копать… Скажи, мудрый, признайся, все, что рассказывал про меня, – неправда?
Старик повернулся к Сане лицом, приподнялся на локтях, спустил с кровати ноги, сел ровно, посмотрел в темноту, туда, где предположительно находилось лицо собеседника.
– К чудесам привыкают. Хотят все новых и новых… Если бы я творил их так же быстро, как мои куры несут яйца… Не получается. Скажешь им: не воруйте, хуже будет – не поверят, а начнешь вытаскивать жуков из их ушей и животов, тогда поверят, послушают. Вам мудрость нужна? Нет, трюков хотите.
Мудрый снова лег и замолчал. Саня подумал, что старик уснул, и больше ни о чем его не спрашивал.
– Ты не один, – через десять минут, будто читая мысли гостя, произнес Хуши. – Он старше тебя, он много знает. У вас одна кровь. Он найдет тебя. Он уже нашел тебя, но не узнал.
– Говоришь загадками.
– Ты хочешь уйти, я знаю, – продолжал мудрый. – Послезавтра отпущу. Хочешь – оставайся. Живи год, потом уходи. Я многому научу. Ты будешь читать судьбы. Уйдешь сейчас, много не проживешь. Человек не победит льва. Он испугается, закроет глаза, и лев перережет ему когтями горло. Скоро, совсем скоро: через двенадцать дней. Дальше не вижу. Эта ветка совсем короткая.
– Двенадцать дней, – повторил Саня. – У вас тут и львы водятся?
– Я видел тигров. Львов не видел.
Саня усмехнулся.
– Чего тогда бояться? Уйду послезавтра. Колодец тебе вырою и уйду.
Кровать заскрипела, мудрый поднялся и вышел на улицу. Через минуту вернулся с хворостом, несколько веток положил на угли, подул, полетели искры.
– Посмотри, какой плохой огонь, – сказал он. – Не угли – язвы. Разве не видишь смерть? Это лев. Он прыгнул… Ты закрыл глаза… Вот его пасть, вот зубы… Вот опять… Ты еще дышишь, а он ест твою печень. Посмотри!.. Посмотри…
Саня уперся руками в доски, на которых лежал, и приподнялся.
– Просто огонь. Представить можно все что угодно. Будем верить в хорошее, и оно случится.
Мудрый залил костер из чайника, поднял и перевернул лист железа, затухающие угольки рассыпались по полу.
– Завтра новый разожгу, – как бы разговаривая с самим собой, произнес он. – Значит, уйдешь?
– Да.
– Кого ты собираешься искать? – спросил Хуши гневно. – Кто тебя ждет, блоха? Ты один навсегда. Ты на скале, а вокруг бездна. Все, что ты видишь и слышишь, люди, их истории, жалобы, мечты – просто песок, сыплющийся сквозь пальцы. Ничего нет, но есть все! Все – это вечность. В понимании ее – суть.
О главном думай, на тлю не отвлекайся. Похотливая, жадная, трусливая тля за тысячи лет не стала и не станет лучше. Тля омерзительна, она оправдывает свои пороки, она сбивается в кучи и делает из пороков законы. Если две тли захотят обворовать третью, то воровство станет законом. Захотят убивать – будут убивать… – Мудрый поднял вверх палец. – По закону! Тля под небом, но делает вид, что небо над ней. Тля дает, только чтобы брать. Делает только для себя и дарит – для себя! Для себя, – повторил он. – К кому ты хочешь идти? Хочешь потратить жизнь на эту серость?! Тля не стоит седого волоса с моей головы. Твое место здесь. Постигай мудрость. Стой над ними! Не спрашивай выхода у заблудших – они не подскажут.
– Нет, – покачал головой Саня. – Не останусь я с тобой. Тебе нечему меня учить. Мудрый, ты ослеп и не заметил. Как не можешь ты отличить человека от тли? Я верю в хорошее и светлое в людях. Я буду искать и находить в них это. Я верю в бескорыстие, в любовь, в дружбу…
– Что ты знаешь об этом, мальчишка? – возмутился старик. – Ты ничего не знаешь, не помнишь, чтобы верить!
– Я чувствую.
– Чувствует! Что ты видел?! Может, тебя сажали в клетку за то, что ты беден. Может, ты плакал, держа на руках умирающую от голода жену, а люди плевали тебе в лицо за то, что ты украл для нее миску рису. Украл, но не донес! Десять лет я жил в Камбодже. Кхмеры искали меня. Я нес на руках внука и стучался в дома. Я просил спрятать хотя бы его! Никто не открыл! Никто! Что светлое ты хочешь найти в людях, блоха?! Бескорыстие – туман, но он исчезает, и ты видишь выгоду, она огромна. Друг будет с тобой пока ты в силе, упадешь – не поможет, заставят – предаст. Любовь?! – Страшнее ада нет! Не ищи ее. Это всегда больно. Живи один, слушай меня, стой над другими, сохранишь силы, нервы, познаешь истину…
– Нет, – перебил его Саня, – я не останусь с тобой. Я не хочу сохранять силы, жить для себя. Зачем? Это твой любимый вопрос, старик. Люди так верят в тебя, почему же ты не веришь в них? Разве смысл в том, чтобы прожить долго и радоваться тому, что знаешь то, что другим не дано? Я совсем другого хочу. Я помочь им хочу. Хочу быть полезным людям. Если бы я мог, я бы обязательно дал твоей жене рису. И я открыл бы тебе дверь. Я никогда не бросил бы и не предал тебя, старик. Плохо, что меня там не было, но для кого-то я буду там, где надо быть. Наверное, смысл не в том, куда придешь, а в том, как идешь. Будешь жить честно, будешь щедрым, много не накопишь и ладно. Зато тебе не будет стыдно ни за один свой шаг. Люди будут благодарны. Друг не предаст. Мудрый, надо верить. И любовь будет. Настоящая, на всю жизнь. Надо много работать, помогать слабым, отдавать людям всего себя без остатка, ничего не жалея.
На несколько секунд зависла пауза, а затем Хуши тихо произнес:
– Да-а… Для них хочешь… Они возьмут, они не подавятся. Ох и переломают они тебе хребет! Ох и потопчутся по твоим позвонкам! Жернова жизни сотрут твои кости вместе с верой и глупостями, которые ты тут наговорил. Ох и пожалеешь…
– Может, и сотрут, – согласился Саня. – Значит, такая судьба. Но это достойная судьба. И я не пожалею. Жить, стыдясь, что смалодушничал, испугался – страшнее.
Опять помолчали. Хуши больше не пытался переубедить молодого человека. «Мои шишки ему не
