Круглыми, напоминающими бильярдные шары глазами, Метхум уставился на Рэма.
– Что здесь происходит?!
Покусывая нижнюю губу, гость развел руками.
– М-м-м… Понимаете, кролики, они… Сейчас я расскажу. Вы будете смеяться…
Но индусу было не до смеха. Разрушительным смерчем, сметая на пол фарфоровые вазы и золотистые, украшенные перьями шлемы римских воинов, он понесся по коридору.
Долгое оглушительное «А-а-а!!!» обманутого мужа сотрясло весь дом.
– Они… Они… Они… – тыча в комнату пальцем, задыхаясь, повторял Метхум.
Мимо него в комнату вбежали охранники. Индус не решился последовать за ними.
– Что вы шебе пожволяете?! – раздался негодующий крик Фила.
– Оставьте его! – взвыла женщина.
– Что у ваш жа манеры! – возмущался носатый. – Уберите руки!
– Метхум, не мешай мне! Я люблю его! Отпусти меня с ним! Умоляю, отпусти! Нет! Нет! Нет!.. – истерично закричала женщина.
Обманутый муж шагнул в сторону. Один из охранников, перекинув через плечо обнаженную жену хозяина, прошел по коридору, свернул на лестницу и понес на второй этаж. Женщина, царапаясь и кусаясь, пыталась вырваться, но мужчина держал крепко.
Двое других охранников вынесли из комнаты извивающегося, как угорь, Фила. Он тоже был голый. На худой бледной спине кровоточили алые царапины. Память о нескольких минутах страсти.
– Отпушти меня! Оштавь меня в покое, животное! – требовал носатый. – Я на кушки ражнешу ваш оштров! Я ваш друг друга жрать жаштавлю. Не прощу! Не прощу!
Разгневанного Фила поднесли к Рэму и бросили ему под ноги. Носатый еще возмущался, но подняв глаза вверх и увидев лицо босса, резко замолчал.
Метхум, кажется, успокоился, во всяком случае, ни жесты, ни мимика не выдавали его эмоций. Он подошел к Рэму и тихо произнес:
– Ты сказал, что ты друг. Я был гостеприимен. Я пустил тебя в свой дом. В свой дом!! – меняясь в лице, крикнул он и с силой ударил гостя ладонью по щеке.
Личные телохранители Рэма, выхватывая на ходу пистолеты, кинулись к шефу, не зная, что за зеркалами притаились снайперы, все время державшие их на прицеле. Раздалось два выстрела, и два тела с тупым звуком упали на пол. Под простреленными навылет головами растеклись лужицы крови. Рэм, натянуто улыбаясь, примирительно поднял руки.
– Друг мой, стоит ли раздувать скандал из-за пустяка?
Метхум плюнул ему в лицо.
– Моя жена – пустяк?! Ты меня опозорил! Ты опозорил мой род! Думаешь, я испугаюсь тебя?! Мне плевать, скольких ты убил! Пусть другие трясутся от страха, а мне все равно! Я готов к любой войне! К любой войне!
Рэм вытер кулаком щеку и все так же, держа на виду руки, миролюбиво произнес:
– Война слишком дорогое удовольствие. Я человек современный, а сейчас принято договариваться. – Он присел на корточки, поднял и отпустил руку одного из своих телохранителей. Конечность, звякнув ногтями пальцев, стукнулась о пол. Рэм поморщился. – Какая все-таки нездоровая у вас здесь атмосфера. Что-то голова у меня разболелась. Еще и эти магнитные бури на солнце. Пойду я.
– Убирайся! – прокричал индус. – Твоя смерть меня не обрадует. Ты будешь страдать, как сейчас страдаю я. Завтра твоего племянника сожрут на арене львы. Я пришлю тебе запись, а если что-то останется…
– Он мне не племянник, – напомнил гость.
– Они разорвут его на куски! Они сожрут и переварят все его кости! Они!.. Они!.. Я этого твоего племянника…
– Он мне не племянник.
– Я этого твоего племянника скормлю гиенам! Он еще будет дышать, а они будут тащить из него желудок и сердце.
– Нет, голова не на шутку разболелась, – пожаловался гость. – И вчера давление скакало. Пойду домой, приму аспиринчик.
Рэм поднялся, несколько секунд смотрел на Фила, потом обратился к одному из охранников:
– Будьте добры, принесите его одежду. – Улыбнулся Метхуму. – Вы ведь разрешите мне забрать с собой товарища?
Презрительно глядя на Фила, индус харкнул в его сторону, затем каблуком остроносой туфли заехал человеку-кролику в нос.
– Ау!.. – заскулил несчастный.
– Убирайтесь из моего дома!
При всем своем внешнем спокойствии внутри Рэм закипал от негодования. Пока шли к катеру, он придумывал Филу казнь.
«Как это могло случиться? Как я его проморгал? Как я оставил его одного? Четвертую! Ногти вырву! Живьем сварю! Я же все решил! Обо всем договорился! Как это получилось? Как?! Как?!»
Фил, сохраняя безопасную дистанцию, плелся за шефом.
– Шеф, он плюнул вам в лицо! Что он шебе пожволяет?! Кем он шебя вожомнил?! Он думает, это шойдет ему ш рук?! Жадушу его же кишками! Животные, ужколобые твари. Вот жа что я ненавижу Азию. Они вше тут дикари. Они били меня, бош. В Европе такого шо мной никогда бы не шлучилошь. Ворвалишь, как шбешившиеся пшы. А тот маштодонт с рыбьими глажами ребро мне поломал. Я щупаю – оно не на меште. А ведь оно могло проколоть мне легкое, шеф! Кровью бы иштек, и вше. Что жа люди? Вы обратили внимание, какая ошобая антипатичная подобралашь порода?! Эти их бороды нелепые, бешмышленные глажа!..
Они на меня шмотрели, как эшкимошы на черепаху.
Рэм нащупал в кармане плаща яблоко, достал его и, развернувшись, с силой кинул в Фила. Носатый успел отвернуться, и чудо селекции, врезаясь в бритый затылок, разлетелось на кусочки. Человек-кролик упал на колени, схватился за голову, притворно застонал: – А!.. А!..
Босс, не обращая внимания, пошел дальше, но вдруг оглянулся.
– Что у тебя в руках?
– Это шаженцы, шеф, – вытирая слезы, отозвался Фил. – Мне шадовник отдал, когда мы выходили. Шкажал, это подарок вам от его хожяина. Когда-нибудь они штанут рошкошными шливовыми деревьями.
– Выбрось эти коряги! – со злостью потребовал Рэм.
– Неудобно. Это не очень вежливо. Обидятся. Тем более, я их и так почти шгрыж.
Рэм недовольно отмахнулся. Они пошли дальше.
– Ее зовут Шима, – услышал Рэм. – Они в браке пятнадцать лет. Он очень плохо отживается о ее матери. Она прошила его быть вежливей. Меня поражило его равнодушие. Махровый эгоишт. Она, может быть, тоже не очень умна и бывает жештока, но…
Рэм снова остановился. Задумчиво посмотрел на носатого и задал мучающий его вопрос:
– Зачем, Фил? Ну, она ведь… Она ведь даже не красивая.
Носатый, искренне удивляясь, развел руками:
– Какая ражница?
Когда они отчалили от берега, Фил, рискуя лишний раз схлопотать по шее, подсел к своему мрачному хозяину.
– У него тут целая военная бажа, – сказал, заглядывая Рэму в лицо. – Шильный враг. Украл нашего рушкого. Метхум тоже в игре. Переиграл наш. Вот кто получит деньги Шафронова.
– Тупой говорящий кролик, – сквозь зубы процедил Рэм. – Метхум ничего не знает ни про мальчишку, ни про Сафронова.
– Конечно, не жнает, – сказал Фил, хаотично дергая мышцами левой половины лица. – Но Шовету об
